Байки от Nicka

Voyka78
Спасибо Володя.

Добавлено через 13 минут

После бани.

Герои культового фильма Эльдара Рязанова, много лет подряд ходили в баню, тридцать первого числа, перед Новым годом. Наша компания, намного чистоплотней, мы предпочитали мыться и па¬риться каждую неделю, обычно в четверг. Проведя перекличку по Интернету, за пару дней до бани, на нашем рыбацком сайте, обсу¬див регламент и выяснив участников кворума, как, всегда клят¬венно дав себе зарок, не злоупотреблять, не усугублять и не дого¬няться (хи-хи). При этом у каждого в кустах был свой рояль. Нет, ну попадались, конечно, отморозки, которые пытались отмазаться только пивом, да ещё безалкогольным, к тому купленном здесь же в буфете. Не зря говорят, что отмороженных гораздо больше, чем ошпарен¬ных, но мы на таких не ровняемся, рыбалка рыбалкой, а баня баней. О чём можно говорить с таким безалкогольным пивососом, о безрыбье, о безклёвье, о бес-пробудно трезвой жизни. Ему не соврёшь, не прибавишь, не обма¬нешь, он же гад трезвый всё просекает. Наверное, по этому, такие “горе” рыбаки, надолго не задерживаются в нашем споенном кол¬лективе.
В этот памятный четверг, попали мы, как говорится по пол¬ной. Мало того, что мужское отделение закрыли на ремонт и нам пришлось мыться, а главное париться в женской парной с ихним поганым, моим любимым женским духом. Хотя некоторым он по¬нравился, не будем показывать пальцем, кому. Но это не главное, представляете, в бане два буфета, и не один, не работал. Нонсенс! Коллегиально, мысленно заклеймив позором администрацию бан¬нопрачечного комбината, за издевательство над страждущими и жа¬ждущими гражданами, посовещавшись, проверили боекомплект, и решили, в магазин не заходим, у нас с собой на четверых, более чем достаточно, так что едем прямо ко мне. На ту пору моя дорогая супруга была в длительной загранкомандировке.
Гогоча и подтрунивая, друг над другом, в предвкушении чего-то большого, тёплого и светлого, а я бы добавил – горького и противного, мы вчетвером, толкаясь животами в тесном лифте, поднялись ко мне на десятый этаж. Дрыныч по кличке Митя, как самый искушённый и опытный рыболов, я бы сказал не любитель - профессионал, тут же шасть на кухню, поставил наши собойки на уши, и давай всё шин¬ковать и откупоривать. Я с ЛИХО, в просторечье Алексей, колдовали в зале со столом и посудой. Ну а гигант красавец и атлет Симон, драйверская морда, которого мама в детстве звала просто Жора, си¬дел на диване накручивая хвост и лохматя мою кошку Нафаню, ко¬торой это не очень нравилось, но она стоически терпела, мурча и вяло отбиваясь, уж больно “котяра” ей нравился, огромный, сим¬патичный и ласковый.
Всё порезано, насыпано, наложено, сервировано и даже налито. Не нарушая традицию по такому поводу, Дрыныч с поднятой рюмкой провозгласил первый тост:
– За лёгкий пар.
Выпив и закусив, все сошлись во мнении, что женская парилка уютней компактней и лучше держит тепло, но был в ней существенный недостаток – не было женщин. Как - то, пережив эту трагедию, остальные тосты и темы обсуждений плавно перешли к воспоминаниям об удачных рыбалках, интересных случаях, далёких армейских буднях и прочей мужской лабуде.
Когда уже и пиво подошло к концу, компания вспомнила одну на-родную мудрость, “пошли дурня за бутылкой, он одну и принесёт”. Что бы не метаться за полночь в ночник, пришлось достать из за¬гашника ноль пять хорошего пищевого спирта в винтовой бутылке из под водки. О том, что это спирт я скромно промолчал. Мы с ЛИХО решили не усугублять, а на легке догнаться красным сухеньким, ноль семь, на двоих. Налили, что Бог послал, и дёрнули, мы с ЛИХО с превеликим удоволь¬ствием, о чём не скажешь, об остальных. Дрыныч боец тренирован¬ный, покряхтел, пустил слезу, позявал ртом, как рыба на берегу, на этом и успокоился, пока не прорезался голос. Это я потом услышал в свой адрес все, что он обо мне думал по этому поводу. С Симоном было сложнее. У Жоры пропало дыхание на несколько минут, он сидел с открытым ртом, пунцовым лицом и выпученными глазами, из которых кати¬лись слёзы по бобине. После литра холодной воды и трёх мешков местных идиоматических выражений, Жора ожил, и у него открылось второе дыхание, а также прорезался внутренний голос, гнусный, грубый, но справедливый.
После второго посошка, Дрыныча пробило на лирическое нос-тальжи. Помучив гитару и нас, вздрогнув ещё раза три по послед¬ней, решили достаточно, баня удалась, пора и дома родных успо¬коить. Из квартиры вроде вышли все своими ногами, а два шага до лифта Симона пришлось кантовать. Два часа ночи, где искать, какое такси, с двумя сосисками и одним покойником за сто кило на руках. Принимаю огонь на себя, загружаю братию в машину и по коням. От меня с Малиновки до Юго-запада, три минуту, не спеша, и ЛИХО дома. Как я ему завидовал, он уже дома, а тут как бездомный со¬бака, третий час ночи, февральский мороз трещит, голова как рас¬тревоженный улей, Симон никакой, а Дрыныч ёркает как помойный кот, и только одна мысль беспокоит, если Митю вывернет, достанет он до меня, или всё достанется Симону.
Минут за двадцать по кольцевой добрались до Серебрянки. Пока ехали, Дрыныч делал бесполезные попытки узнать у Симона го-сударственную тайну – его домашний адрес. Но Жора стойко пере¬носил все тяготы пыток, находясь в прострации, обнявшись с Мор¬феем у меня за спиной. Тормознув на одной из хорошо освещён¬ных улиц Серебрянки, переключившись с ближнего на габариты, чтобы не привлекать внимание не спящих граждан и стражей по¬рядка, подключился к Дрынычу, в надежде узнать Жорину военную тайну. Осаду вели методично, по принципу плохой - хороший. Дры¬ныч в грубой, извращённой форме приставал к товарищу, тормоша и пиная его бездыханное тело, я же тихо и вежливо с глупыми во¬просами обращался в никуда. Увлёкшись в очередной раз красно¬речивой риторикой, я вдруг осознал, что в машине нас только двое. Закралась мысль, что Дрыныч выскочил сбросить груз ответственно¬сти. Однако его ни где не было видно, я забеспокоился, замёрзнет ещё где. Выскочил из машины и давай орать:
– Митя, Митя! А эхо в ответ только – мать, мать…
Стало веселей, почти три ночи, минус двадцать, в чужом незнакомом районе, в усмерть уставший и со ста двадцати килограм-мовой проблемой в салоне авто. За что я себя люблю и уважаю, так это зато, что в трудную минуту не паникую и не стресую, а наобо¬рот мобилизуюсь и пытаюсь решить проблему, найти выход из создавшейся ситуации. Мне вспомнилось, что Жора за столом гово¬рил о своей работе, и я для себя отметил, что мы много лет, прора¬ботали в одной системе, и я хорошо знал этот закрытый режимный объект. Вот оно решение, отвезу Симона на работу и пристрою его там, либо узнаю домашний адрес. К этому времени от злоупотреб¬ления не осталось и следа, только хотелось кого-нибудь покусать, особенно Дрыныча. Разворачиваюсь и рулю в центр.
На Козлова на встречу мне едет патрульный «яйцелоп», по-равнявшись со мной, он включил всю свою иллюминацию, шустро развернулся и заскочил ко мне наперерез. Ну, думаю с чего такая шустрость, вроде ехал ни быстро ни медленно, правил не нарушал, чем привлёк внимание. По тормозам. К машине, как чёрт из таба¬керки подскакивает чернявый, с короткой стрижкой, без фуражки раздражённо злющий капитан.
- Гау, гау, гау, почему едем на габаритах, ваши документы, что за труп в салоне?
- Отдыхает коллега, уснул, четвёртый час – отвечаю.
- Выйдите из машины – а сам шнобель свой чуть ли не в лицо мне тычет, унюхав что то, командует дальше:
– Ключи от автомо¬биля, садитесь справа.
Ну, думаю – попал , электроны по нейронам на столько возбудились, что помчались гало¬пом быстрее скорости света, прокручивая массу вариантов ухода от ответственности. Не¬спешно, как пленный немец сажусь справа, на место пассажира. И в сопровождении гаишной машины куда-то едем в ночь. Пока ехали, как я не просился, не уговаривал капитана, не давил на его совесть, жа¬лость, жадность и порядочность. Капитан был непреступен, как скала, в отчаиньи я готов был проспонсировать родное ГАИ в раз¬мере пятисот баксов, но и это не помогло. Попал либо на героя, либо на дурня. В душе я фаталист, мысленно выругался и думаю – будь, что будет. Подъехали в каких-то закоулках к невзрачному одноэтажному бараку. Заходим, за столом медсестра, тётка средних лет, на диване медбрат в почти белом с серыми раз¬водами халате и с заспанным лицом.
- Освидетельствуйте – жестко, как выстрел отчеканил капитан. Мадам тут же как ветром сдуло со стула, и она, наведя на меня ка¬кую-то дудку, говорит:
- Дуйте.
- Шчас, разогнался. Принесите запечатанный в стерильном пакете индивидуальный наконечник, и вскройте передо мной, тогда и дуну, мало ли какой спидоносец облизывал вашу дудку – зло буркнул я.
У капитана отвисла челюсть, на секунду замешкавшись, снова как выстрелил:
- Исполняйте.
Тётка метнулась к белому шкафчику в углу, и демонстративно вскрыла передомной пакет с наконечником. Деваться некуда, я с силой дунул в цифровой газоанализатор. Выскочили цифры – 160. По бледному, застывшему лицу медработницы, я понял, что-то случилось. Обернулся и глянул на капитана. По лицу гаишника прокатилась радуга от ярко пунцового цвета, до тёмно серого. Он взмахнул моими правами и с громким шлепком, бросив их на стол, сказал:
- Заберите свои права, и езжайте осторожно.
Резко развернулся и выскочил за дверь, стукнув ею так, что чуть не вышиб её вместе с коробкой из проёма. Я опешил, ни чего не понимая и не веря в своё счастье. Медбрат на диване расплылся в улыбке и философски изрёк:
- Духан от тебя правильный, вот и сбил с толку капитана, а промилей маловато будет, по этому он и осерчал.
Ну, баня сегодня, по эмоциям круче любой рыбалки. Схватив документы, на радостях ляпнул дверями не тише гаишника. Далее плутая по ночным незнакомым закоулкам, выбрался снова на Козлова, и по пря¬мой к объекту. Звоню в большую дубовую дверь. Через пару минут открывает совсем молоденький заспанный милиционер. Развожу его:
- Послушай сержант, подобрал знакомого возле вокзала, а он уснул, куда вести не знаю, но вроде как он работает у вас.
Сержант вышел, заглянул в салон и окликнул выползшего из дверей заспанного, всклоченного старшину:
- Пахомыч, взгляни, кажись наш Жора.
- Точно он, заезжай вокруг на территорию, а я ворота открою.
Подъехал к кондейки Симона, расположенной на полуэтаже. Дверь, в которую находилась выше цоколя и туда вела довольно крутая металлическая лестница. Старшина и сержант подхватили Жору за плечи, я за ноги, и с боль¬шим трудом поволокли Симона наверх. Во время этой транспортной операции Жора на секунду пришёл в сознание, увидев над собой юное лицо мента, он с размаху пытался врезать ему по фейсу, но рука так и замерла в полете, не дотянувшись до цели, Жора снова отъехал. Уложив гиганта на старый продавленный диван, я с облег¬чением помчался восвояси. Перемыв посуду и прибравшись, у меня ещё было полтора блаженных часа до подъёма. Больше проявлять подобный альтруизм, желание у меня не возникало.

2007 Nick

Борисович.... шикарная баня получилась !!!! Сначала просто читал.... и текли слезы.... потом началась истерика :D:D:D:D:D:D.... зачитывался вчера вечером... и уже не было сил писать... Долго не мог уснуть мерещился труп в машине....:D

Жесть... Слава Богу все закончилось хорошо...

Уездный город Н.

В начале восьмидесятых пригласил меня мой свояк Алик съездить с ним на его родину в один из райцентров, что вблизи славного города Барановичи. По известным причинам, о ко¬торых я расскажу ниже, дабы не смущать живущих и, надеюсь, ныне здравствующих участников тех событий, не таких уж далёких дней, РАЙцентр, назовем просто и со вкусом, - город “H”.
Я хоть человек и авантюрного склада, но прежде чем ввязываться в неизвестные приключения, слегка притормаживаю и думаю о предстоящих последствиях. Посему я сразу отказался от поездки. Но этот “жулик”, зная меня хорошо (наши жёны родные сёстры), надавил на мои болевые точки. Он просто описал свою любимую реку детства Щару. Зов рыбака и жажда приключений пересилили моё благоразумие, так далеко на рыбалку я ещё ни разу не забирался.
Поездку спланировали на пятницу после обеда. У Алика была неделя впереди для сборов. Предполагалось заехать к его маме, которая жила в то время у младшего брата, а также к двум старшим братьям и сестре, все жили компактно со своими семьями, не далеко друг от друга. С пустыми руками в гости не поедешь, а в то славное время плановой экономики, в магазинах в основном были “тавары штодзённага попыту”: соль, водка (по талонам), лавровый лист и керосин. Конечно, на руках у каждого были талоны на разные продукты и промтовары, но реализовать их мог далеко не каждый.
Алик в городе был человек известный. По выходным “правил бал” на свадьбах тамадой, а на основной работе, художественно руководил разными творческими коллективами в одном из дворцов культуры города. Так что, когда Алик устремлялся в магазин за дефицитами, это надо было лицезреть. Как натура творческая и целеустремлённая, к этому нелёгкому делу у него был разработан стратегический план ещё с детства, который сбоев практически не давал.
В ту юную пору, лет около девяти, по летней поре, проснувшись, когда солнце подбиралось ближе к зениту и все были на работе, натянув сатиновые шаровары, Алик отправлялся на завтрак. Но не за обеденный стол на кухне, а туда, куда позовёт его внутренний голос и обоняние. Надо сказать, что за эти походы по деревне он получал от матери сполна, но в ту пору это его не останавливало. Итак, натянув штаны, наш юный сорванец отправлялся на промысел по деревне. Подойдя к хате, от которой как ему казалось, пахло вкуснее всего, громко стучал в дверь, и когда ему открывали, старый либо малый, остальные все на работе, он здоровался и официально представлялся:
- Здравствуйте, я сын председателя колхоза, Стаканенко Алик. А что у вас у печи?
Не знать сына председателя на селе конечно никто не мог. Но как водится, из уважения к его родителям и наглой смелости юнца очередная старуха, всплёскивая руками, причитала:
– А дзетачка, хадзi ж я цябе пакармлю.
На что Алик отвечал:
- Не надо, я сам.
Самое вкусное обычно было на сковороде. Алик брал чепель на длинной ручке в углу возле печи, отодвигал задвижку, с трудом по причине своего малолетства доставал сковороду и спокойно трапезничал. Конечно, словоохотливые соседки посудачат да и передадут матери, что её Алик заходил в “гости”, и ему это с рук не сойдёт, но это будет потом, а пока он самый главный в этой хате, почти что председатель.
По нынешним временам ЭТО происходило примерно так. Прилично одетый, при галстуке, Алик подходил к молоденькой продавщице, и льстиво улыбаясь, поздоровавшись, спрашивал, не знает ли она его. Естественно получив в большинстве случаев отрицательный ответ, он солидно представлялся, как художественный руководитель очень крупного учреждения культуры, а также он может организовать и провести ей свадьбу, если она не замужем. И после такого монолога вручал, обычно смущённой продавщице, бесплатный пригласительный билет на танцы, либо контрамарку на концерт заезжих артистов. Далее следовал отточенный наклон через прилавок, чуть ли не к самому уху продавца, и нежным тихим (чтобы не услышали другие покупатели) голосом задавался заветный вопрос:
- А что у вас есть под прилавком для меня?
и, конечно, что-нибудь да находилось. Таким вот макаром Алик отоварился за неделю до “бровей”, так что мои рыбацкие снасти пришлось поурезать, а оставшиеся разложить что куда.
Ну а у меня всех сборов - рот закрыл да поехал. Итак, мы катили по олимпийской трассе Москва - Брест почти на новеньком “Запорожце”, но недолго, часа полтора в этот жаркий августовский день. Машина начала чихать, дергаться, а вскоре и вовсе замерла без признаков жизни. Я с тоской подумал, ну всё приехали. Однако неунывающий свояк сказал:
– Момент,
и полез под крышку туда, где у нормальных машин находится багажник. Меня очень заинтриговало, что же будет делать этот крупный специалист от культуры, в моторном отсеке нашего Боливара. За предыдущие два года Алик приобрёл бесценный опыт поездок на дачу в экстремальных условиях, по жаре, песку и пыли. Он извлек из какого-то закутка тряпочку и спросил у меня, а не осталось ли минералки, которую я потягивал на жаре, пока мы ехали. Естественно, я его разочаровал, но как оказалось, не смутил. Он отвернулся за машину ближе к обочине, что-то там поколдовал, после чего набросил мокрую, но странно пахнущую тряпочку на какую-то круглую штуковину, как потом выяснилось, это оказался мембранный бензонасос, который нужно было охладить, чтобы зазоры приняли свои эксплуатационные размеры. И, о чудо, через пять минут мы снова поехали. Правда, эту процедуру с тряпочкой пришлось повторить ещё дважды до конца поездки.
В почти одноэтажный городишко въехали на закате. С трудом обогнув ватагу мальчишек, гонявших на прутиках обруч от велосипедного колеса, мы подъехали к дому Андрея. Возле калитки своего дома Андрей, за два метра ростом, косая сажень в плечах, встречал нас широкой улыбкой вместе с красавицей дочкой, стройной девочкой, подростком лет десяти. Маня, жена Андрея, хлопотала в доме возле стола. Значительно разгрузившись, мы, наконец- таки добрались до стола. Неоднократно приняв на грудь, эмоциональная беседа перевалила за полночь. Утром нужно было вставать на рыбалку засветло, часа в четыре. Андрей развёл нас по маленьким уютным комнатушкам, где мы и успокоились на коротких три часа.
Ранним утром, потиху, чтобы не разбудить хозяев, слегка перекусив, мы отчалили на берега благословенной Щары. Через полчаса мы были на месте. То, что я увидел и испытал, словами выразить непросто, это нужно увидеть, в это нужно окунуться. Река в этом месте делала четыре поворота, образуя ровную прямоугольную площадку заливного луга, размером с половину футбольного поля, покрытую перестоявшим разнотравьем с дурманящим запахом уходящего лета. Над рекой стоял лёгкий туман, прорезаемый розовыми лучами утреннего солнца, которые путались в пятнах светотени от отдельно стоящих деревьев на берегу. В разноголосое пение птиц мажорным всплеском вплетался стремительный танец мелкой рыбы под дирижированием проголодавшегося окуня либо щуки. После того, как я достал все снасти из машины, Алик, даже не взглянув на всё это великолепие, твёрдым, сценически поставленным голосом заявил:
- «Пока я не проснусь, меня не будить».
Меня такой расклад только порадовал, никто не будет дёргать. И мы занялись каждый своим делом.
Часов в одиннадцать, Алик выполз из машины, весь мокрый от жары. К этому времени я с большим трудом собрал килограмма полтора мелочи на уху. Никак не мог приспособиться к местным условиям, быстрое течение и трава на дне. Посовещавшись, мы решили ехать обратно. Алик хотел повидаться со старшим братом Вадимом и спланировать субботний вечер. Ближе к обеду заехали к Вадиму, который холостековал уже вторую неделю, жена с дочкой отдыхали на югах. Выяснив диспозицию и созвонившись с Андреем, мы решили: вечером идем в ресторан. Алик куда-то уехал, а мы с Вадимом пошли к Андрею готовиться к ресторану. Пока мы подтянулись на соседнюю улицу, Алик уже был там и передразнивал племянницу, её плавный, певучий, белорусско-украинский, полесский говорок.
Маня очень обрадовалась предстоящему походу в ресторан. Она по профессии модельер одежды и, наконец-таки представилась возможность покрасоваться на людях в собственных изделиях. А вот Алик меня просто смутил и озадачил. Он намедни только что явился из Франции. Был там по программе культурного обмена со своей вокальной группой. А от Андрея он, оказывается, заскочил в ресторан и наплёл там администратору и шеф-повару бочку арестантов. Бедных женщин развёл, как говорится, по полной программе. Он им сказал, что является художественным руководителем очень известной в республике самодеятельной вокальной группы «Бычки», которая исполняет нашу белорусскую фольклорную песню (что отчасти справедливо), и они якобы только что вернулись с концертного тура по Германии. И с ним приехал немецкий профессор фольклорист изучать нашу самобытную культуру. И в этом плане хотелось бы показать зарубежному гостю, учёному, нашу национальную кухню, наше гостеприимство. И свои слова подкрепил двумя баночками кока-колы, чем произвёл феерическое впечатление на чувствительных дам и заставил поверить их в достоверность своих слов. По тому времени кола была капиталистическим чудом, которое можно было унести домой. На эмоциональной волне они его заверили, что всё будет по высшему разряду. Шеф-повар сказала, что приготовит классную белорусскую мочанку, у неё дома ещё осталась свеженина, и она её принесет. А администратор, в тон товарке уверила, что у неё дома есть пиво с названием «Белорусское» и она его тоже принесёт. Тогда это было самое классное и дорогое пиво в республике, по цене пятьдесят две копейки, за пол-литровую бутылку.
Вывалив всю эту информацию на меня, Алик с ехидной улыбкой смотрел на мою реакцию. Я прикинул, чего мне терять, меня здесь никто не знает, кроме родственников Алика, так что, если “рассекретят”, позору будет немного. И я согласился на эту афёру. Для создания образа иностранного профессора, я достал из своего багажа розовую майку со звёздами на груди, а в каждой звезде портрет лидера одной из популярных рок-групп; сей модный атрибут буржуйской жизни мне подарил свояк по приезду из Франции. Натянув модную майку, Алик надел мне на нос тёмные очки от солнца, а моя натуральная борода от уха до уха, успешно довершила задуманный образ.
В пятером втиснувшись в “Запорожец”, (только Андрей и я превышали допустимую нагрузку) мы с натужно надрывным, громким лопотанием, помчались в клубах дыма и пыли на соседнею улицу. Если бы пошли прямо через дворы, пришлось бы топать метров пятьдесят, а на машине мы проехали метров триста. Зато с шиком, подкатив к ресторану, мы с большим трудом выкарабкались из машины. У парадной двери стоял милиционер, молоденький сержант, которого, едучи мимо ресторана с рыбалки, не было видно. Ну, подумал я, приплыли, сердце то колотилось в бешеном ритме, то падало ниже колен, ноги стали ватными, и очень хотелось пить. Однако на Алика милиционер оказал совершенно другое действие, как красная тряпка на быка. Алик мгновенно подскочил к юному сержанту, и вручил ему две жвачки, приведя юнца в невиданный восторг. К этому времени, и все мы подтянулись к входу. Сержант распахнул двери и, в упор уставясь на меня, одними губами прошептал:
– Мерси.
Я в ответ склонил голову и негромко ответил:
– Данке шён.
Ну, думаю, встретились два “рус фанэр фашиста”. Неспешно поднимаясь по лестнице на второй этаж, у меня закрались смутные сомнения, уж больно тихо в ресторане. Войдя в банкетный зал, мы были слегка шокированы. Огромный зал был абсолютно пуст, и это, несмотря на субботу. Я так понимаю, администрация ресторана, по согласованию с дежурным райисполкома (суббота), решили ограничить интерес заезжего немецкого профессора к местному фольклору в пьяном угаре, несмотря на явные экономические потери. Идеология в начале восьмидесятых прошлого века главенствовала над экономикой. Посреди зала ближе к окну, под белыми скатертями стоял заставленный яствами спаренный стол. Слева от входа, возле стены, противоположной от окон, рядом со входом на кухню выстроились в ряд две официантки, три повара, включая их шефа, и в метре от них, ближе к столу с меню в руках стояла администратор. Официантки были одеты в фирменные платья с кокетливыми передничками и белой полоской на голове с белорусским орнаментом, повара, словно белые лебеди, сверкали в свете люстр ослепительной, крахмальной белизной. Стройная, симпатичная администратор в длинном вечернем платье, вызывала впечатление конферансье, который сейчас объявит о начале представления. После того, как мы подошли ближе, она представила нам обслуживающую бригаду и пригласила за стол. Я был в полном ауте, мне хотелось Алика ну просто пошинковать. По жизни я устал быть центром внимания, из-за своей колоритной личности. Хотелось куда-то нырнуть, спрятаться, побыть самим собой, а не пугалом на всеобщем обозрении.
Но случилось, то, что случилось. Меня усадили спиной к окну в торец стола, сделав всеобщим центром внимания. Это был звёздный час моего свояка. Организовать такое представление для своих родственников, в провинциальном уездном городишке, где от скуки даже собаки не воют, это просто шик. Алик непрерывно что-то шептался с официантами, кивая на меня. Череда блюд мелькала с такой скоростью, что я не успевал всё попробовать, не то чтобы насладиться. И когда я услышал очередную просьбу Алика принести пива, тут я не удержался и вальяжным тоном, вспомнив ещё одно слово, вставил свой немецкий пятак:
- Битте цвай, цвай бир.
Счастливая и окрылённая, от того, что поняла без переводчика немецкого профессора, официантка умчалась рысью исполнять иностранный заказ. Иногда нас оставляли на несколько минут без официального внимания, но и это не давало возможности расслабиться, поскольку с обеих сторон ширмы, напротив входа на кухню, постоянно, с нескрываемым любопытством подсматривали работники кухни. Стол был шикарный, родственники Алика были в отпаде, Алик в ударе и на седьмом небе, я держался из последних сил, но был счастлив, что не испортил праздник остальным. Через два с половиной часа, расплатившись, мы вышли на улицу. Возле входа в ресторан сержант с большим трудом удерживал негодующую группу местных аборигенов, которая при нашем выходе откатила назад, и молча уставилась на нас. Вручив очередную жвачку сержанту, Алик поблагодарил его за службу, как будто это он поставил его на пост. Втиснувшись в “Запорожец”, мы отъехали от объекта возможного моего позора.
Ну что тут скажешь, была и такая рыбалка в моей жизни. Зато по утру, дорога домой была легка и приятна. По приезду жёны нас встречали как героев, им уже всё доложили по телефону, пока мы ехали, и дома нас ждал новый, накрытый семейный стол, куча вопросов, веселья и смех.

2006 г.

Н. Топаллер

Sehr geehrter Herr Professor, das ist gut. Nein, nein, es ist sehr gut! :D

Wesna - danke shon.
:D Ну вот снова два рус фанер фашиста встретились.

Уездный город Н.

Отличная рыбалка получилась!!!

В конце девяностых, буквально на кануне Нового Года мы с женой поссорились и как всегда из-за мелочи, какой-то не существенной ерунды. Жена в целях профилактики и воспитания решила пойти встретить Новый Год к сестре в соседний дом, тем более, что там остановилась младшая сестра приехавшая из Москвы. Все вместе планировали встретиться возле ёлочки на дворцовой площади. Дети естественно увязались за мамой. И вот я остался втроем; я, накрытый стол и телевизор. В двенадцать под бой курантов налил и выпил сотку водки. Шампанское не вскрывал, был уверен на сто процентов, что вся компания, после встречи НГ и прогулки к ёлочки, придут к нам. Слегка закусив, улегся с пультом на диван смотреть праздничные программы. Не прошло и часа как вся шумная компания заваливает к нам, проверить «обиженного» и продолжить застолье. С порога младший с какой-то коробкой сразу ко мне, громко и звонко на всю квартиру перекрикивая шумную компанию:
- Папа, папа я принёс тебе пирог из тёти Вали, очень вкусный, но я его тебе не дам, я сам его съем.
Все были в отпаде от этой фразы, которая навсегда вошла в анналы нашей семьи. Праздник продолжился, мы с женой даже не вспомнили о размолвке, а пирог из тёти Вали я всё же попробовал, стибрив кусочек с Ромкиной тарелки – вкусная тётя Валя оказалась.

Приколы нашего двора.

Пообедав после школы, выползаю во двор, возле первого подъезда на лавочке тасуются пацаны, гитара, семечки, сухой чай из сухофруктов, анекдоты, смех, подколки... В общем, весело, но чего-то не хватает, пожалуй экстрима. И тут Витёк, лидер двора, срывается с лавки и бегом к мусорке, которая раньше стояла возле голубятни дяди Миши, которого взрослые звали Мэер. Мгновенно обратно с коробкой из под обуви. Мы ещё не въехали, зачем ему коробка, может вместо мяча по двору погонять, а самый младший и самый шустрый Мишутка вскочил и помчался за сараи, на ходу крикнув:
- Шас принесу. - Мигом несётся обратно:
- Во - и достаёт из-за пазухи красный новенький кирпич, кто-то привёз целую кучу за сараями для строительства погреба. Теперь и нам всё стало ясно, аж заволновались от предстоящей потехи. Коробку с кирпичом положили в двух метрах от лавочки. Ждем-с, волнуемся, фантазируем, и тут из-за угла выплывает с папироской в зубах старший брат Мишутки по кличке Кряква, наверняка был оставлен после уроков, поэтому и поздно со школы. Мы все сделали вид, что не смотрим на него, а обсуждаем несуществующую проблему. Но не тут-то было, Кряква стреляный воробей, сам мог учудить любую гадость, почувствовав подвох, подошёл и хотел открыть коробку, но мы все резко зашумели, чтобы не трогал, Кряква всё понял и присел на корточки возле скамейки, попыхивая своим Севером. Наконец показались три пацана из соседнего дома. Мы снова затеяли междусобойчик, дабы отвлечь внимание. Подойдя ближе парни заметили коробку и решили её погонять, рванули вперёд, кто первый её пнёт. Шустрей всех оказался Сармат, он с таким удовольствием со всего маха засадил пыра по коробке, что дико взвыл с трёхэтажными матами присев на корточки. Цель была достигнута, мы качались от смеха и эйфории. Соседи забрали у Сармата портфель и повели его под руки домой, отойдя подальше они сказали всё что думали о нас.
Одним из любимых занятий малолетних друзей Мишутки и его одноклассника Серёги, моего соседа, на два года младше меня, это тягать за тонкую леску привязанный кошелёк, возле магазина напротив нашего дома через проспект. Обычно мы кто постарше не участвовали в этих развлекалках, слишком много знакомых, стыдно, поэтому мы гурьбой стояли на тротуаре возле своего дома и наблюдали через проспект за представлением юных комедиантов. Положив кошелёк возле входа в магазин, шпана пряталась за газетный киоск метрах в десяти от входа. И когда очередной соискатель халявы пытался незаметно для окружающих поднять гаманец, пацаны потихоньку подтягивали кошель за леску до себэ. Обычно обалдевшие от счастья ротозеи и особенно пенсионеры, не въезжали до последнего, что это шутка, пока кошелёк не нырял за угол киоска. А уж мы, группа поддержки, окончательно смущали своим хохотом и комментариями очередного несостоявшегося Рокфеллера.
Случилось чудо, на неоднократные просьбы у комендантши нашего дома, ЖКО наконец выделило нам теннисный стол и сетку с ракетками. В подвале первого подъезда в углу был блок полуразрушенных сарайчиков, которые старшие пацаны разобрали, навели порядок, восстановили электропроводку, навесили двери на пустой проём и установили теннисный стол. На стену повесили график дежурств ответственных за порядок и ключ. Из дома натягали старых стульев, табуреток и даже старенький продавленный диван. И вот этот пыльный подвальный закабай назвали Пионерской комнатой. Конечно чтобы поиграть в волю в тэнис, такого небыло, из-за старших шибко не пробьешься, но тасоваться всем вместе в пыльном подвале было интересно, пока пожарники месяца через два нас не прикрыли.
Очередной прикол придумал Кряква. Он накинул фазу от электропроводки изнутри своего сарая на пробой вбитый насквозь в дверную коробку. Его сарай стоял почти напротив входа в Пионерскую, а возле его дверей была лужа. Я примчался из Дворца Пионеров, где мы с Костей занимались в кукольном театре и технических кружках, и прямиком в Пионерскую. Спускаюсь в подвал, там почти вся наша ватага. Подходит ко мне Кряква, даёт ножовку по дереву и ключ от замка:
- Лир (моя кликуха), закинь ножовку в мой сарай, пожалуйста (меня это сразу насторожило, Кряква и пожалуйста - несовместимы), ножки подрезали. - Я с недоверием взял ключ и ножовку, подошёл к двери сарая, а в ухо резанула образовавшаяся тишина, оглянулся, а вся компания высунула головы в дверь. До меня дошло, что-то здесь не то. Я вернулся обратно:
- Сам неси. - Все загудели, подначивая меня к действию, но со мной такие понты не проходят. И тут нарисовался Мишутка. Кряква к братишке:
- Мишка отнеси в сарай пилу.
Мишутке дважды говорить не надо, хвать пилу и ключ, мгновенно возле двери. Только он взялся за навесной замок, его резко ударило об двери, как будто кто-то сильно толкнул его в спину, а потом отбросило прямо в грязную лужу. Ни кто не засмеялся, все испугались, кто-то из старших вдвоём схватили Мишутку и в Пионерскую, давай проводить реанимацию, только водой удалось привести Мишу в чувства. Крякве дали пенделя под зад и в этот вечер доступ в Пионерскую ему был закрыт. Это только маленькая толика наших приключений, став постарше чудили круче, если соберусь с мыслями, может, когда нибудь и изложу.

Да уж потешное время было, сейчас как- то не то........

Мы в свое время бумажный конденсатор заряжали от розетки, его в рукав, а на ладонь два голых провода, изолированных от руки. Ну и здоровались :).

Логика

И коль Вы, Dantes, стали впоследствии радиоинженером, то Кряква наверно - электриком.

Бедный Мишка, кем же стал он?

Логика

По законам логики всё можно было предугадать ещё тогда 45 лет тому назад. Кто тянулся к знаниям, искусству, спорту, кто уважал себя как личность, и для кого небыли пустыми словами: совесть, достоинство, честь - те стали нормальными, уважаемыми людьми. К сожалению значительная часть соседей, одноклассников, знакомых так и нашли своего места в этой жизни, в своём большинстве они и не пытались его искать, медленно без напряга, а кто и стремительно скользили по течению вниз, на дно. Если чел внутри не заряжен на позитив, на созидание, как ему не помогай, он всё равно рухнет, да ещё и изгадит всё к чему прикоснётся, в том числе и собственных детей. В годы перемен и экономической нестабильности людей со сломанным стержнем и извращённой моралью, становится больше. И затормозить этот процесс может только культура, своими национальными традициями, духовностью, самосознанием, что ты ЧЕЛОВЕК. Но в культуру, чтобы она развивалась необходимо вкладывать политическую волю и значительную часть национального дохода, чего мы не наблюдаем многие годы подряд. Что посеешь, то и пожнёшь. Согласен Весна - логика, она и в Аф... в Белоруссии логика. Думаю несложно просчитать что стало с братьями, особенно со старшим.

Хэндя

Лето, жара, каникулы. Уже две недели в деревне у бабушки. Удовольствие №1 – купание на виру в Проне, которая течёт сразу за огородами вдоль деревни. Напротив огородов несколько кладок, с которых бабы стирают бельё. Процесс довольно интересный, намочив тряпку, хозяйка на кладке (широкая доска) намыливает её, затем одной рукой с ладошки поливает то место где стирает, а второй рукой молотит это место праником, похожим на кухонную разделочную доску, а после по течению поласкает. Затем здесь же рядом по траве раскладывали сохнуть, бельё высыхало и набиралось запахов от лугового разнотравья. Наш вир был ниже по течению метров на двести. Если девочек небыло, купались голышом, с криками, шутками, затевая всевозможные игры в воде. Накупавшись до изнеможения, выползали на луг позагорать и поиграть в карты, и так несколько раз по кругу. Иногда кто нибудь сообразит захватить с собою сала и пучок лука, а так же своего самопеченного хлеба, с оболденно вкусной корочкой, в деревне магазина небыло, поэтому почти все пекли свой хлеб сами. Это была самая приятная часть купания, насаживали сало вперемешку с хлебом на прутики и поджаривали на маленьком кострике, затем ели неспеша, смакуя и перемазываясь подгоревшим хлебом. А запах стоял, аж голова кружилась. Однажды увлёкшись поджаркой сала, не заметили как теленок, пасшийся недалеко, подошёл ближе к нашей одежде, и сжевал мою майку. Долго потом ребята подкалывали меня, вспоминая этот случай.
Удовольствие №2 – рыбалка. Ни о каких удочках не могло быть и речи. Их просто небыло. Самая основная снасть – это корзина. Взрослые ловили рыбу бреднем и остями. Кто-нибудь приносил корзину, которую кто-то один опускал в воду, где нибудь под кустом, остальная ватага с громким плёсканьем и криками загоняли рыбу на корзину. Наловившись, делили рыбу, в основном вьюны и пескари, бежали по домам готовить деликатес. Поскольку печь давно была вытоплена, доставался вонючий керогаз, и бабушка жарила на нём рыбу. Вы себе не представляете тех запахов лета, керосина, жареной рыбы, как мы ждали, глотая слюну пока бабушка готовила. От пескариков оставалась только голова, а от вьюнов ещё и треугольный хребет. Этот деликатес не сравнить ни с мойвой, ни с хеком.
По ту пору я дружил с Хэндей, мой одногодка, живший через хату от деда Баржуя. Маленький, щупленький, со смуглой кожей, вылитый учпедгиз, в смысле татарин. Хэндя – потому, что так звала его бабушка, Гена, Гендя для неё выговорить было сложнее, вот и прижилось это имя к чумазому Генке. Хэндя маленький, да удаленький, вёрткий и хваткий. Приближалась Троица, а в те времена на Духо уважающие себя хозяйки застилали пол явером. Вот Хэндя и удумал заготовить аира и свезти на продажу в Горки, дабы пополнить свой скудный бюджет. Эту страшную коммерческую тайну он доверил только мне, так как свои деревенские могли проболтаться и создать ненужную конкуренцию. Завтра воскресение, а значит Духо, нужно было подготовиться. Самое главное было получить у бабушки разрешение на поездку в Горки. Переговоры вёл целую неделю, разминая бабушку в тайне от двоюродного брата, и они таки прошли успешно, бабушка даже выдала 15 копеек на билет из Совы до Горок. Обратно планировали добраться за свои, с выручки. В субботу вечером рванули с Хэндей на Проню, заготавливать аир. Надрав по большой охапке, снесли пахнущий болотом товар за сарай к Хэнде, где и повязали пучками, засунув всё в два картофельных мешка, прикрыв богатство сеном, помчались домой вячереть и спать, завтра рано в дорогу.
Взвалив мешки на плечи, ни свет, ни заря, спозаранку поплелись, воодушевлённые будущей прибылью, три километра до Савы по пыльному просёлку к первому рейсу автобуса Орша - Горки. Кондукторша не хотела нас пускать с мешками в автобус, но малочисленные пассажиры, пристыдив гром бабу, уговорили её и вот мы мчимся к нашей мечте, можно сказать к будущему финансовому благополучию и беспечной жизни в старом дребезжащим на каждом ухабе Львовском автобусе. Где рынок мы не знали, поэтому по приезду в Горки решили торговать на автовокзале, что бы ни у кого не спрашивать, стеснялись. Расположились по обеим сторонам входа в автовокзал, расчехлили мешки, достали по несколько пучков аира для привлечения покупателей и создания очереди. И... проторчали на пустом автовокзале часа три, на жаре и солнце, не встретив ни одного человека. Не выспавшиеся, уставшие, голодные, одуревшие от жары и солнца поплелись к ближайшему микрорайону, где наблюдалась хоть какая-то движуха. Постояв возле разных домов по полчаса и поприставав к женщинам с мольбой – купите хоть один пучок аира, разуверившись в предстоящей победе коммунизма, поплелись с мешками назад к автовокзалу, в три должен был быть автобус обратно. А денег в карманах, никс нема и что делать, до деревни 18 километров. Была надежда, что за отставшие 40 минут удастся продать хоть один пучок. Но это был не наш день. Злой, голодный и уставший я клял себя последними словами, за то что связался с этим чумазым бизнесменом. Возле автовокзала стоял какой-то пыльный, круглый, покрашенный синей казённой краской, заколоченный ларёк, за которым мы пописали и вывернули свои мешки с несбывшимися мечтами о несметном богатстве. Пока упрашивали гром бабу взять нас бесплатно до Савы, Хэндя аж заплакал, растирая по смуглым щекам пыль и грязь. Видно жалко стало нас, глядя на дробненького заплаканного пацана, кондуктор решила не смотря на грозный и всегда внезапный контроль, взять нас на борт своего комфортабельного лайнера. Неуспели мы отъехать, как оба уснули, прислонившись, друг к дружке. До своей деревни от Савы, не смотря на усталость и разочарование, по пыльной дороге летели пулей, с одной мыслью, что бы ни кто не узнал о нашем гешефте. Провальный бизнес послужил хорошим опытом в будущих бизнес планах, не держать яйца в одной корзине.

2012 Н. Топаллер