Сеть.world. Что нашли и понравилось, дабы не пропало

Письмо Анны Ярославны отцу Ярославу Мудрому

«Здравствуй, разлюбезный мой тятенька! Пишет тебе, князю всея Руси, верная дочь твоя Анечка, Анна Ярославна Рюрикович,
а ныне французская королева. И куды ж ты меня, грешную, заслал? В дырищу вонючую, во Францию, в Париж-городок, будь он неладен!
Ты говорил: французы — умный народ, а они даже печки не знают. Как начнется зима, так давай камин топить.
От него копоть на весь дворец, дым на весь зал, а тепла нет ни капельки. Только русскими бобрами да соболями здесь и спасаюсь.
Вызвала однажды ихних каменщиков, стала объяснять, что такое печка. Чертила, чертила им чертежи — неймут науку, и все тут.
«Мадам, — говорят, — это невозможно». Я отвечаю: «Не поленитесь, поезжайте на Русь, у нас в каждой деревянной избе печка есть,
не то что в каменных палатах». А они мне: «Мадам, мы не верим. Чтобы в доме была каморка с огнем, и пожара не было? О, нон-нон!»
Я им поклялась. Они говорят: «Вы, рюссы, — варвары, скифы, азиаты, это у вас колдовство такое.
Смотрите, мадам, никому, кроме нас, не говорите, а то нас с вами на костре сожгут!»

А едят они, тятенька, знаешь что? Ты не поверишь — лягушек! У нас даже простой народ такое в рот взять постыдится,
а у них герцоги с герцогинями едят, да при этом нахваливают. А еще едят котлеты. Возьмут кусок мяса, отлупят его молотком, зажарят и съедят.
У них ложки византийские еще в новость, а вилок венецейских они и не видывали. Я своему супругу королю Генриху однажды взяла да приготовила курник.
Он прямо руки облизал. «Анкор! — кричит. — Еще!» Я ему приготовила еще. Он снова как закричит: «Анкор!»
Я ему: «Желудок заболит!» Он: «Кес-кё-сэ? — Что это такое?» Я ему растолковала по Клавдию Галену.
Он говорит: «Ты чернокнижница! Смотри, никому не скажи, а то папа римский нас на костре сжечь велит».

В другой раз я Генриху говорю: «Давай научу твоих шутов «Александрию» ставить». Он: «А что это такое?»
Я говорю: «История войн Александра Македонского». — «А кто он такой?» Ну, я ему объяснила по Антисфену Младшему.
Он мне: «О, нон-нон! Это невероятно! Один человек столько стран завоевать не может!» Тогда я ему книжку показала.
Он поморщился брезгливо и говорит: «Я не священник, чтобы столько читать! У нас в Европе ни один король читать не умеет.
Смотри, кому не покажи, а то мои герцоги с графами быстро тебя кинжалами заколют!» Вот такая жизнь тут, тятенька.

А еще приезжали к нам сарацины (арабы). Никто, кроме меня, сарацинской молвою не говорит, пришлось королеве переводчицей стать,
ажно герцоги с графами зубами скрипели. Да этого-то я не боюсь, мои варяги всегда со мной. Иное страшно. Эти сарацины изобрели алькугль (араб. — спирт),
он покрепче даже нашей браги и медовухи, не то что польской водки.
Вот за этим тебе, тятенька, и пишу, чтобы этого алькугля на Русь даже и одного бочонка не пришло. Ни Боженьки!
А то погибель будет русскому человеку. За сим кланяюсь тебе прощавательно, будучи верная дочь твоя Анна Ярославна Рюрикович,
а по мужу Anna Regina Francorum».

А давай по Новогоднему закону –
Всё ненужное оставим за спиной:
Неприятные звонки по телефону,
В одиночестве прошедший выходной...
Неожиданные беды и потери,
Все болезни, что пришли исподтишка...
И откроем в Новый год, с улыбкой, двери.
Свет в душе от новогоднего снежка...
Мы возьмём с собой пакет идей блестящих,
Сумку радости, баулы доброты.
И друзей - таких родных и настоящих...
Не забудем прихватить свои мечты.
В Новый год ворвёмся с белой полосою,
Чистым снегом укрывая негатив,
Чтоб ценить людей с душевной красотою...
Дворик внутреннего мира так красив.
А на ёлочке гирлянда так мигает,
Как надежда, что горит в сердцах людей.
А давай поверим в то, что - не бывает...
И начнётся год хороших новостей!


Ирина Самарина

"Истрийские кошки наглы и самоуверенны, появляются ниоткуда, позируют в качестве одолжения, бесследно исчезают в подворотне, и выглядят почти всегда, как сбой в Матрице."

два нерождённых человека
идут по серой мостовой
их могут видеть только кошки
и то лишь в полной темноте
© Волшебница

Люблю я рыбацкие байки,
-Хоть хлебом меня не корми.
Как рыба сбивается в стайки
И так, происходит с людьми.

У каждого столько историй,
Что хватит на целый журнал.
Тут каждый,- знаток без теорий
И всё что поймал,- рассказал.

Огонь от костра догорает,
Доходит уха в котелке.
И делятся всем, всё что знают
Как эхом ночным по реке.

Здесь каждый бывал "пассажиром"
Потом уже брал их с собой.
Но хвастать не станет мундиром,
Лишь, только немного,- рукой.

А если точнее,-руками,
-Ладонями, что разведёт
"-Не, вру,-вот такая"- словами,
Ну, может немного,- приврёт.

Из серых, разрозненных будней.
Всегда предвкушенья мандраж.
Ведётся отсчёт новолуний.
К рыбалке,- бессонницы стаж.

Давно называет " ичоблей"
Всю рыбу родная жена.
Пора отдохнуть и от воплей,
Прислушавшись к птицам с утра.

На Истре, на Рузе, Можайке,
Какой без друзей интерес?
Люблю я рыбацкие байки,
Без баек, процесс,- не процесс.

Надеюсь, тайца он всё-таки утопил. Самым изощрённым способом.

Дело было в Тайланде пару лет назад. На пляже в Пхукете было, как обычно куча зазывал: кто приглашал на катере прокатиться, кто на водном мотоцикле, а один предложил незабываемую поездку на 8-ми местном «банане»...
В общем, решился я прокатиться. Подошел к тайцу, на пальцах спрашиваю, мол, сколько стоит-то услуга? Он мне (также на пальцах) отвечает – столько-то бат (тамошняя денежная единица). Я быстренько пересчитываю в рубли, чтоб приценится – получилось что-то около 1500 рублей.
Ну, думаю, один раз живем – полторы, так полторы. Отдаю деньги, тот радостно берет их и машет рукой в сторону вальяжно покачивающегося на волнах у берега «банана» - внушительного транспортного средства, привязанного на трос к катеру.
Рукой машет, мол, – давай, сынок, садись уже, - поедем кататься! Я ему говорю, - а остальные семеро-то где?
И вот тут выяснился первый пикантный момент – оказалось, что 1500 - это стоимость ВСЕГО банана от носа до кормы!
От это поворот! Ну ладно, думаю, - один, так один. Тайцу жестикулирую, мол, раз уж наeбал меня, то давай тогда по полной программе катай! Тот понимающе кивнул.
В общем, понеслись мы по волнам, и тут выяснился второй интересный момент – когда ты один, управлять «бананом» гораздо легче, - держась за лямку можно привставать и отклоняться влево-вправо, тем самым смещая центр тяжести (сам банан-то легкий).
Вот одна волна, вот второй гребень, - а я знай себе влево-вправо наклоняюсь, скинуть себя не даю. Если бы ввосьмером ехали, то давно бы уже в воду попадали от нескоординированности действий и языкового барьера. Через 10 минут покатушек осмелел я настолько, что после каждой неудачной попытки тайца опрокинуть меня, отвечал ему улюлюканьем и выкидыванием среднего пальца в строну катера, мол – this is Russia, xуй скинешь!
Было видно, что каждый такой выпад сильно огорчал тайца, задевая самые тонкие струнки его тайской души, - он то влево катер, то вправо - все на водный шлейф меня бросить хотел. И вот уже 20 минут позади, и мы уже далеко от пляжа, описываем круги вокруг живописных столпов-островов (кто там был, тот поймет), а я, распираемый от гордости за себя и за всю Россию в моем лице, продолжаю упрямо сопротивляться опрокидыванию.
И тут смотрю, - таец повернул катер и поплыл обратно к пляжу. Это была абсолютная победа! Он уже не пытался вилять катером из стороны в сторону, а просто дал полный вперед и помчался домой, к маме, - плакаться о своей тяжелой судьбе. Казалось, таец был подавлен, обесчестен и местами надруган моим средним пальцем…
И вот тут подлый таец достал из рукава свой последний козырь… Я вдруг осознал, что мы не просто плывем к берегу, - мы летим к нему на всех парах, причем, - прямо в «лоб» пляжу, под ровным углом в 90 градусов!
В голове судорожно проскочила мысль – нет, он не посмеет! Он же свой катер просто разобьет о пляж! Была еще возможность самому спрыгнуть с банана, но эта мыль проскочила сквозь голову не задерживаясь – скорость была такой, что я просто машинально вцепился в лямку, и намерений отпускать ее у меня не было…
Спустя несколько секунд я узнал два занимательных факта:
1. Катер с двигателем Yamaha очень маневренный. Настолько маневренный, что способен на огромной скорости развернуться на 180 градусов буквально в нескольких метрах от берега.
2. Технически, любой человек способен на непродолжительный бреющий полет, причем без каких-либо вспомогательных устройств.
За секунду до этих познаний я увидел тайца. Он пролетел на своем катере мимо меня. То есть буквально: он уже развернул катер и полетел в обратную сторону от берега. Я же в свою очередь, примерно с той же скоростью продолжал уверенно скользить на волне к берегу, вцепившись в банан. Мы поравнялись. В этот миг время до неприличия замедлило свой ход. Мы встретились взглядами. Таец ухмылялся. Этот миг и его лицо я запомнил навсегда.
Я не знаю как выглядело мое лицо в этот момент, наверное, оно было похоже на лицо oбocравшeгося лемура. Почему? Потому что в этот самый последний миг я вспомнил, что есть кое-что объединяющее меня с этим тайцем … да, все верно, - это был трос между катером и бананом…
Знаете тот старый английский анекдот: что делать благородной леди, если ее ухватили в темном переулке? Сжать зубы и думать об Англии!
Об Англии я не думал, хотя сжал всё, что было дозволено мне природой. Последнее, что я успел крикнуть, - было откуда-то из недр моего тела вырвавшееся «Сука!» Есть мнение, что выкрикнул я это одновременно и ртом и анусом.
И был дьявольский Рывок. И была оторвавшаяся лямка в моих руках. И, наконец, был ОН – Полет имени Гагарина! И я летел. Очень низенько. Над водой, потом над прибрежной волной, нежно набегавшей на берег. Потом над пляжем: первая линия шезлонгов, вторая.
Касание с грешной землей произошло спустя примерно 10 метров бреющего полета. Подвела, кажется, пятка левой ноги, - она первой коснулась песка, что предопределило дальнейший вектор движения. В результате, траектория полета оказалась непоправимо испорчена, и кубарем, сметая по пути пластиковые шезлонги и немногочисленную праздно гуляющую публику (был обед), я торжественно закончил свой полет близь пляжного кафе, в котором, судя по паническим крикам, сидели немцы.
Скорее всего, дотянул бы и до немцев, но слетевшие до колен плавки выступили в роли спонтанного парашюта, и тем самым, спасли отдельно взятую немецкую семью от неминуемого геноцида.
Я до сих пор не пришел к окончательному мнению, от чего слетели трусы - то ли от воздушного потока, то ли от набившегося песка, то ли от иных материалов и консистенций, высвободившихся в результате выброса адреналина.
Я лежал среди зонтов и шезлонгов. Боли я не чувствовал, хотя весь был в синяках и царапинах. Надо мной было ясное, как над Аустерлицом, небо. Откуда-то слева доносились крики чудом выживших немцев. Моя честь была поругана, достоинство посрамлено. И песок. Песок у меня был везде, даже в самых глубоких и нескромных местах. Я понимал, что битва проиграна и теперь важно было уйти красиво, с гордо поднятой головой.
Собрав в кулак остатки сил и гордости я резко встал, откинув в сторону осколки шезлонгов. Крики немцев оборвались. Сделав самое невозмутимое лицо, я легким движением подтянул трусы вместе с песком, илом и прочим содержимым, грациозно перекинул через плечо чье-то полотенце, которое снес до этого вместе с чьим-то шезлонгом, и ровным, уверенным шагом ушел в отель, под очумевшие от ужаса взгляды немцев.

Пусть боятся и помнят – русские не сдаются! (с)

Не узнаёшь меня, родная?
Но как же так? Ведь это я!
Я - та, которую качая,
звала ты «внученька моя»…

Да, любишь, знаю… хоть не помнишь
ни как зовут, ни кто я есть…
Но руку ты губами ловишь,
когда даю тебе поесть…

Не плачь, прошу! Ведь не твоя вина,
что старость разум отбирает,
а тело предало…- тюрьма,
в которой душенька страдает…

И снова скорая за скорой
и докторов холодный взгляд:
«Вы что хотите? Смерть уж скоро!
За ней вон, ангелы стоят…»

Как объяснить я им не знаю,
что не ОТДАМ!… И вновь шепчу:
- Живи… Дыши, моя родная!
Я внучкой быть ещё хочу…

© Факелочек

В каждом городе есть бабушки и дедушки, которым стыдно просить. Поэтому они продают отвёртку, книгу, старые часы, герань.
По-моему, нам всем очень нужна герань…
С сайта http://www.inpearls.ru/

Почему ты в постели, родная?
Что? Не можешь тряхнуть головою?
Третьи сутки болит? Понимаю...
Ты лежи, не вставай... Я с тобою!

Отдыхай, не волнуйся, кисуля.
Я сейчас отварю вермишели...
А куда, Люсь, ты прячешь кастрюли -
Вроде были на прошлой неделе?

Люсь, а где вермишель? Я не вижу...
Сахар... Соль... Чёрный перец, зараза...
Где? На полке в шкафу? Чуть пониже?
Не нашёл... Я смотрел аж два раза!

Не вставай, не вставай! Это вредно.
Постарайся уснуть ты, голубка!
Очень вид у тебя, Люся, бледный...
Лишь шепни где у нас мясорубка.

Я котлеты пожарю на ужин...
Ты опять поднялась, моя рыбка?!
Ведь тебе лишь покой полный нужен...
Люсь, а фарш... он и должен быть липким?

Что просыпалось? Вроде бы гречка...
Я порезался, Люсь, между прочим!
В нашем доме вообще есть аптечка?
Кто так остро ножи, Люся, точит?!

Ты больна, не вставай, дорогая!
Забинтуй, но прошу, осторожно!
Ой, по-моему кровь я теряю...
Люсь, скажи: осложненье возможно?

Где диван? Голова закружилась...
Промелькнула вся жизнь пред глазами!
Люсь, где йод? Ты б в аптечке порылась...
В жар бросает... В груди - будто пламя!

Принеси-ка мне, Люся, таблетки
И окошко открой - нужен воздух...
Приготовь вермишель и котлетки,
Поскорей! Как бы не было поздно...

Вдруг в сознание я не вернуся?
Затруднилось вот даже дыханье...
Мне сейчас лишь покой важен, Люся,
И, сама понимаешь, питанье...

Разве щас до твоих, Люсь, капризов?
Отвари полкило мне креветок
И погромче включи телевизор -
Я футбол посмотрю... напоследок...

Эти 450 фунтов вычитают из зарплаты операторов?

Фраза «Ваш звонок очень важен для нас, но в настоящий момент все операторы заняты» вызывает лишь раздражение и гнев.

Вот, что слышат клиенты авиакомпании Virgin Atlantic:
«Здравствуйте, меня зовут Ричард Брэнсон, я владелец авиакомпании Virgin Atlantic. Сейчас все операторы заняты. Это непорядок. Давайте поступим следующим образом: если через 18 секунд никто не ответит на ваш звонок, вы получите скидку 450 фунтов. Я начинаю обратный отсчет - 18, 17, 16, 15…»


Клиент слушает и страстно мечтает только об одном – чтобы оператор не снял трубку

Есть люди – «закаты» и люди – «рассветы».
Одни с негативом, другие с «приветом».
Но те, что с «приветом» – улыбчивы часто,
А те что – «закаты», обычно несчастны.
С одними общаясь, ты чувствуешь холод,
С другими и в семьдесят, кажется, молод.
И ты от одних заряжаешься светом,
С другими его круглосуточно нету.

Но если отдать человеку – «закату»
Кусочек тепла, что исчезло когда-то,
А не обвинять, что тоскливо на сердце,
Он тоже захочет и греть, и согреться.
Ведь людям – закатам, как людям – рассветам,
Хотелось бы к счастью пойти за билетом,
Но просто любить бескорыстно боялись,
Поэтому злились и больно кусались.

И люди – рассветы становятся тоже
Людьми с негативом на тучу похожих,
Когда благодарность в душе исчезает,
То небо рассветы в закат превращает.
Я тоже порою бываю на взводе,
Но знаю, с рассветом печали уходят.
И пусть кто-то скажет: «Она же с приветом».
Есть люди – «закаты» и люди – «рассветы»...


Ирина Самарина

Уклейко, поддерживаю!
Слезы полчаса с соплями перемешиваю...-(