Сеть.world. Что нашли и понравилось, дабы не пропало

Порою я краснею без причины,
Картинно улыбаюсь, как в кино -
Влюбилась я! В женатого мужчину...
Причем уже достаточно давно.

Я для него усердней губы крашу,
Наряды подбираю в тон к глазам,
А он твердит, мол, выгляжу я краше
В растянутой футболке по утрам.

В ответ я улыбаюсь беспричинно,
И думаю, что он, конечно, врет.
Я влюблена в женатого мужчину!
О нем мечтаю ночи напролет,

И осень эта кажется мне сладкой,
Загадочными - шорохи листвы...
Он ест - а я любуюсь им украдкой,
Красивым подбородком волевым.

Мы мало вместе времени с ним делим,
Ведь у него работа и семья...
И только раз, один лишь раз в неделю
Могу весь день быть рядом с милым я.

Порою я краснею без причины,
Чему-то улыбаясь в тишине...
Влюбилась я в женатого мужчину...
Но счастье в том, что он женат... на мне!

Друг друга понимаем с полуслова,
Сынишка озорной растет у нас...
Я в мужа своего влюбилась снова,
Наверное, уже в сто первый раз!

© Татьяна Тюлькина

Опять ты приехал уставший с работы
И молча прилёг на диван.
А сын, несмышленыш, не зная заботы,
Весь день по тебе тосковал.

С надеждой протянет мальчишка ладони,
Беспечно посмотрит в глаза, —
Ответишь ему: «Извини, не сегодня.
Играй-ка, сынок, без меня».

И будут года пролетать, словно птицы,
А ты, как всегда, уставать.
Твой сын повзрослеет и с детством простится.
Он рядом подрос, без тебя.

Как будто глаза ты впервые откроешь,
И спросишь себя — как же так?
А сердце сожмёт оттого, что не можешь
Вернуть его детство назад.

Коснёшься волос огрубевшей рукою:
— Сынок, расскажи, почему
Вчера ты принёс сигареты с собою,
И спать лёг в четвёртом часу?

А сын отвернётся, чуть слышно
ответит: — Отец, извини, мне пора.
Давай не сейчас, ведь мне нужно уехать,
Меня уж давно ждут друзья…

И будешь смотреть ты в окно обречённо,
Тот день вспоминая и час,
Когда так тянулись ребёнка ладони,
А ты говорил: «Не сейчас».

Опять ты приехал уставший с работы,
Прилёг — отдохнуть бы хоть час.
С надеждой протянет мальчишка ладони…
Не смей говорить: «Не сейчас».

с инета

Вот это произведение, вернее антипедагогическая поэма, как определил автор, помогло сделать немного короче нудную рабочую пятницу. Комментировать не стану, у всех разные вкусы и предпочтения, просто почитайте, может кому понравится.Кокон

Одесская история.

Дядя Алик приходит в мой магазин всегда после обеда. Он спрашивает, где его стул, садится и многозначительно молчит. Ему нравится, когда идет бурная торговля. Он может смотреть на этот процесс долго и с удовольствием, как пьяный романтик на костер.

– Как ваши дела? – интересуюсь я, пока нет клиентов.

– Володя, мне семьдесят пять. Какие могут быть дела, когда первая половина пенсии уходит на еду, а вторая – на её анализы? Зачем вам мои жалобы? Это не ходовой товар. Хотите услышать за чужое здоровье, идите в очередь в поликлинике и берите там все это счастье оптом. Я сегодня по другому делу.

– Я весь – одно большое ухо.

– Володя, у вас есть автомобиль?

– Есть.

– Я знаю, что есть. Но мне кажется, вам должно быть приятно, когда вас об этом спрашивают. Так вот, я имею, что предложить до кучи к вашему высокому статусу владельца «Жигулей». Я хочу практически подарить вам одну шикарную вэщь.

Он бережно разворачивает пакет, извлекает оттуда старые, потертые часы с блестящим браслетом.

– Вам ничего не надо делать. Просто выставите локоть из окна. Пусть солнце поиграет немного на богатом ремешке. Через пять минут в машине будет сидеть орава таких роскошных ципочек, что даже я, Володя, на полчасика бы овдовел. А вы знаете, как я люблю свою Ниночку. Остальные женщины будут кидаться вам под колеса и оттуда проситься замуж.

На лице ни тени улыбки. Он почти никогда не шутит, он так мыслит.

– Вы только подумайте: часы, ципочки, машина, и со всего этого поиметь удовольствий за каких-то сто никому, кроме меня, ненужных гривен.

– Двадцаточку насыпать можно. Да и то – из большого к вам уважения. Ваш «богатый» ремешок сильно инкрустирован царапинами, – без энтузиазма верчу я в руках ненужную мне «вэщь». Дядя Алик берет паузу и задумчиво смотрит сквозь очки в окно.

– Знаете что, Володя? Я дам вам один хороший совет, и вам это ничего не будет стоить. Пойдите в наше ателье, спросите там тетю Валю и попросите пришить вам большую пуговицу на лоб.

– Зачем?

– Будете пристегивать нижнюю губу. Двадцать гривен за почти швейцарские часы?! Даже не смешите мои мудебейцалы. Это часы высшего сорта! Сейчас этого сорта даже детей не делают. Эта молодежь с проводами из ушей и витаминами из Макдональдса… Её же штампуют какие-то подпольные китайцы в Бердичеве. Сплошной брак.

Он делает неповторимый жест рукой, означающий высшую степень негодования.

– Володя, у меня есть пара слов за эти часы. Я всегда был человек, душевнобольной за свою работу. У меня никогда не было много денег, но мне всегда хватало. Так научил папа. Он был простой человек и сморкался сильно вслух на концертах симфонического оркестра. Но, как заработать, а главное – как сохранить, он знал. Папа говорил, что надо дружить. Так вот, о чем это я? Да, на работе я дружил с нашим бухгалтером Колей.

– Это у вас национальная забава – со всеми дружить.

– А как по другому? Слушайте дальше сюда. Сверху у этого Коли была большая голова в очках. А снизу – немного для пописать, остальное – для посмеяться. В общем, с бабами ему не везло, страшное дело. А у меня была знакомая, Зиночка Царева, с ней я тоже дружил. Такая краля, что ни дай божэ. И я пригласил ее отметить вместе тридцатилетие нашей фабрики. Первого июня, как сейчас помню. И тут у нас объявляют конкурс на лучший маскарадный костюм. Ну, вы же знаете, я – закройщик, мастер на все руки. Сделал себе костюм крысы: ушки, хвост, голова. Чудо, а не крыса. Зиночке сообщил по секрету, что буду в этом костюме. Вы следите за моей мыслью?

– Обижаете.

– И знаете что? Вместо себя, в этот костюм я нарядил шлимазла Колю, показал на Зиночку и сказал «фас», а сам собрался поехать в санаторий. Бухгалтер в костюме крысы… Он смеялся с себя во все свои два поролоновых зуба.

Дядя Алик усмехается и смотрит на меня, выжидая, что я оценю всю тонкость юмора, как минимум, заливистым хохотом. Улыбаюсь из вежливости.

– И вот еду я на встречу с квартирантами, чтобы сдать на лето свою однокомнатную, заезжаю на заправку и что я вижу? В шикарном автомобиле «Жигули» первой модели с московскими номерами сидит обалденная цыпа и умирает с горя. Деньги у нее украли, а ехать надо. Эта профура просит меня заправить ей полный бак и двадцать рублей на дорогу, а за это предлагает рассчитаться очень интересным способом не с той стороны. Да, это сейчас молодежь кудой ест, тудой и любит. Володя, вы не в курсе, что они хотят там оплодотворить? Кариес? Я тогда об этом только слышал от одного старого развратника Бибиргама, ходившего в публичный дом до революции, как я на работу. В то время это считалось извращением, тем более за такие деньги.

– И вы проявили излишнее любопытство…

– Излишнее – это совсем не то слово. Там получился такой гевалт, что вы сейчас будете плакать и смеяться слезами. Отъезжаем мы с ней в посадочку. Она сама снимает с меня панталоны и тащит все, что в них болтается, себе в рот. Азохен вей, что она вытворяла! Этой мастерице нужно было служить на флоте – ей завязать рифовый узел, не вынимая концов из рота, как вам два пальца на чужой ноге описать. Я прибалдел, что тот гимназист. Приятно вспомнить, – он ненадолго замолкает, прикрывает глаза, по его лицу блуждает довольная улыбка.

– Я сейчас подумал: может, нынешняя молодежь таки все правильно делает? Так вот. Почти в финале я вижу, как мою «Волгу» вскрывают какие-то три абизяны. Представляете? Я выскочил наскипидаренным быком и без штанов побежал спасать имущество.

– И что? Отбили ласточку?

– Володя, посмотрите на мою некрещеную внешность. Вам оттуда видно, что я не Геракл? Или вы думаете, они испугались моего обреза? Бандиты немного посмеялись, и я накинулся на них, как голодный раввин мацу. Я рвал их зубами и получал за это монтировкой по голове. Володя, там остался такой шрам, такой шрам… Я никогда не брею голову – не хочу, шобы мой верхний сосед Борис Моисеевич, дай бог ему здоровья, видя как я иду через двор в магазин, кричал со своего балкона: «Смотрите, смотрите! Залупа за семачками идёт!». Он это и так кричит, но если бы я брился, Борис Моисеевич оказался не так уж неправ. А это обидно. Остался со шрамом, зато без трусов и машины. Что интересно, эта топливная проститутка таки спасла мне жизнь.

– Как? Разве она не была в сговоре с угонщиками?

– Конечно, была. Но эти три адиёта так поспешно погрузились в мою «Волгу», как барон Врангель на последний пароход до Константинополя, и на первом же повороте расцеловали телеграфный столб. Тормоза отказали. А я в больницу попал на три месяца.

– Хорошо, что так обошлось.

– Какое обошлось? Шо вы такое говорите? Квартира несданной все лето простояла! Это были страшенные убытки. Потерянное лето шестьдесят восьмого…

– А с Колей-то что?

– А что ему сделается? Он так танцевал с Зиночкой, не снимая верхней части костюма, что ровно через девять месяцев у них пошли крысята.

– Забавно.

– Да, Володя, кто скажет вам, что в СССР секса не было, плюньте ему в лицо. А потом киньте туда камень. Все было. Тогда женщина могла забеременеть оттого, что заходила в комнату, где пять минут назад кто-то делал детей. На каждом советском головастике стоял ГОСТ и знак качества. Отцовство подстерегало меня на каждом шагу, но я не давался. А Коля поднял белый флаг с первого выстрела. Я танцевал у них на свадьбе, как скаженный. Сейчас Коля ходит весь во внуках и говорит мне спасибо.

– Так при чем тут часы?

– Ах, да. Часы… Разве я не сказал? Их и путевку в санаторий я выменял у Коли на костюм крысы.

– Хе-хе. Получается, вы променяли Зиночку на часы.

– Вы, конечно, исказили мне картину. Но даже если и так. Я сделал это по дружбе. К тому же, Зиночка была очень советская, а часы – почти швейцарские. Улавливаете две эти крупные разницы? Вы хотите сказать, это не стоит сто гривен?! За Зиночку Цареву?! Это была такая краля…

– Думаю, стоит, – улыбаюсь и достаю деньги.

– Учтите, что сегодня я не принимаю купюры, где ноль нарисован только один раз. Мне будет стыдно покласть их в карманы моих парадно-выходных брук. Я хочу достать при моей женщине цельную сотню и пойти с обеими в кафе «Мороженое».

– Хорошо, дядя Алик, – я нахожу самую нарядную хрустящую сотню. Он с достоинством прячет деньги в карман и уходит.

А недавно, раскрутив часы, я обнаружил внутри современный механизм с батарейкой и надпись на крышке «Made in China». Ну, что сказать? Мастер.

baradzed
Здесь было уже тыц

В старые советские времена в одном из ВУЗов, долгое время практиковали добровольно-принудительное мероприятие по массовой бескорыстной сдаче крови. Мы,студенты, вобщем-то сильно и не сопротивлялись. Два дня отгула, нормальное питание, да ещё и по стакашке чего-нибудь типа «Кагора» наливали. Вот сняли как-то нашу мужскую половину курса с занятий на вышеозначенное мероприятие… Стоим, значит, около станции переливания крови, курим, травим анекдоты, ждём своей очереди. Тут подваливает потрёпанный мужичонка, ну сразу видно — синяк и начинает жалобным голосом канючить, мол, ребяты, дайте пару копеек, а то трубы горят, сил нету. Ну, тут один из наших решил приколоться, говорит:
- Ты чё дядя,мы сами без копейки,пришли сюда подзаработать.
Он:
- Как так подзаработать?
- Очень просто, сдаём сперму по 10 рублей за 10 грамм!
Мужик сразу ошалел от перспективы заработать такую огромную сумму и начал ныть:
- Ребя-я-я-ты, возьмите меня с собой!
Мы ему:
- Да ты чё, мужик,ты на себя посмотри, у тебя не сперма, наверно, а одни сивушные масла, за это ещё и по шеи заработаешь! А вобщем-то как хочешь, нам то что…
Взяли мы мужика с собой, заходим, одеваемся в белые халаты, колпаки,на ноги-бахилы. Мужика тоже одеваем, всё как положено. Подходим к комнате переливания. А она, кто не бывал в
этих заведениях, устроена следующим образом: через всю комнату тянется стеклянная перегородка с окошечками, за которыми сидит медперсонал, около каждого окошечка — лежачок (на случай если кому плохо вдруг станет). Садишся на этот лежачок, просовываешь руку в окошечко, тут-то тебя и обрабатывают. Находим мы банку из под майонеза, даём мужичку и инструктируем: ложишся на лежачок, снимаешь штаны, дальше дрочишь, одним словом сколько можешь в
баночку, после этого встаёшь, просовываешь член в окошечко, там тебе его обработают специальным раствором, моют, ты им отдаёшь баночку, они её взвешивают и получаешь свои бабки.
- Понял?
- Понял!
Дальше происходит следующая сцена, которую мы наблюдаем из-за приоткрытой двери. Мужик заходит, ложится на кушетку, несколько секунд медитирует, затем достаёт своё сильно поношенное хозяйство и с тяжким вздохом начинает трудится. Несколько секунд стоит напряжённая тишина, наконец кто-то прыснул за перегородкой взвизгнул и из комнаты выскакивает пунцовая молоденькая сестричка. Пролетев как пуля мимо нас, она устремляется в комнату старшей медсестры. Мы затаив дыхание наблюдаем за разворачивающимися событиями. Из окошечка перегородки высовывается чья-то голова и начинает яростно ругаться, что-то вроде:
- Эй, ты, придурок, перестань немедленно хулиганить, я сейчас милицию вызову!
На что мужик совершенно не реагирует, увлечённо заканчивая начатое дело. Наконец он довольно крякает, встаёт с кушетки, подходит к окошечку, откуда доносились ругательства и пытается просунуть туда свой пенис, на что немедленно, видимо линейкой, получает отпор по этому самому доильному месту. Он отскакивает и озадаченно начинает возмущаться. В этот момент в помещение с грозным видом врывается старшая медсестра, хватает мужика за шиворот и начинает яростно трясти.
Мужик совсем теряется и начинает тыкать банкой ей в лицо:
- Чё те надо, я всё сделал как надо. Вот грамм 50 наверно! Деньги давай!
- Ах, деньги?!!! — медсестра совсем разлютилась,- Вот твои деньги!!!
С этими словами она выливает содержимое банки мужику на голову и вышвыривает его вон из комнаты. Мы корчимся в предсмертных судорогах.
- Они чё психованные? — обращается он растроенно к нам.
- Ну, дядя, мы ж предупреждали, что качество тебя наверно подведёт…
За такой спектакль мы конечно скинулись мужику на бутылка. Думаю он на нас не сильно обиделся…

Жила-была бедная еврейская семья. Детей было много, а денег мало. Бедная мать работала на износ – готовила, стирала, и орала, раздавала подзатыльники и громко сетовала на жизнь.
Наконец, выбившись из сил, отправилась за советом к раввину: как стать хорошей матерью?

Вышла от него задумчивая. С тех пор ее как подменили. Нет, денег в семье не прибавилось. И дети послушнее не стали. Но теперь мама не ругала их,а с лица ее не сходила приветливая улыбка.
Раз в неделю она шла на базар, а вернувшись, на весь вечер, запиралась в комнате.

Детей мучило любопытство. Однажды они нарушили запрет и заглянули к маме.
Она сидела за столом и …пила чай со сладким цимесом!
"Мама, что ты делаешь? А как же мы?"- возмущенно закричали дети.
"Ша, дети! – важно ответила она.- Я делаю вам счастливую маму!"

«Аллергия на «Магические Грибы»
http://s4.stc.all.kpcdn.net/f/13/att...64/3046447.pdf

Два рыбака
Столетний старец и безусый парень
Рыбачили на озере вдвоём.
У молодого пусто, ну а старый
Таскает пескаря за пескарём.

И юноша спросил его: «Скажи-ка,
Ты обловился, ну а мне не прёт.
Как ты определяешься с наживкой,
Или тебе по жизни так везёт?»

«Сынок, не говори мне об удаче.
Я, как проснусь, смотрю на… орган свой.
Лежит налево – на червя рыбачу,
Направо – мотыля беру с собой".

И молодой ответил: «К сожаленью,
Боюсь, что не поможет твой совет.
У моего другое… направленье,
Стоит, зараза, как проснусь чуть свет».

А старый рассмеялся так, как будто
Ответ юнца его развеселил:
«Ну-у, если б у меня так было утром,
То я бы на рыбалку не ходил».

Дионис Панченко.

ТАИНСТВО

Устав на землю слать пророков,
(Где их терзали вновь и вновь),
Узрев всю боль Священным Оком,
Открыл всем нам – ЧТО есть Любовь.

Он Человеком стал на время,
Времен сменив навеки суть.
Понес за нас он наше бремя,
Собой открыв Единый Путь.

И Образ свой, что был до века,
Что дал и нам, когда творил,
Принес Он в жертву человекам -
Как Человек себя явил.

Нам не постичь Великой тайны
И не познать Предвечный План.
Свет дня в ночи для нас – случайный.
Так Богом – Бог был миру дан.

Повержен Жизнью был лукавый,
И смерть раздавлена Святым.
Ведь Он был Сыном, Духом Славы,
Отцом, что создал Жизнь,- Живым.

«Отвергших» глас вопит гордыней,
«Кто может сам себя родить?.
И коль есть Бог – нужна богиня,
Тогда и сыну можно быть».

А то, что Сердцем Мира Больший
Так свои чада возлюбил,
Что в Чистой Деве непорочной
Пройти наш путь себя родил!?

Как исповедать тленный разум
Желает Высший дивный смысл?
Отвергнуть проще его сразу,
Коль логика не влазит в мысль.

Как о Создателе - созданья
Логично могут рассуждать?
О звездных Плотника познаньях,
Как может ведать стол, кровать?

Слепцы с сомненьем скажут дерзко:
«Пусть был он Сын, но Бог - не ОН».
Потом еще докажут веско,
Что волк от Агнца был рожден?!

Что лев у коз бывал в приплоде», -
До пены будут всем твердить.
И, возвышаясь при народе,
Слепым лбом в стены будут бить.

И те, кто сердце затворили,
На память выучив закон,
На всю планету заявили,
Что Он бездетен,(«их лишь Он!»).

Так черви по навозу чрево
Влачат свой жизни краткий срок.
Всё спорят: «справа или слева,
Жил шершень» - их верховный бог?

Глупцы! Как тщетны пожеланья
Запретный плод опять вкушать.
Любовь Он отдал нам, - не знанья.
Нам нужно лишь - Её принять!

Раздав всего Себя бесплатно,
Он милосердно терпит, ждет.
Что мы вдвойне вернем обратно,
В Тот День, когда Он вновь придет.

Ведь сотворив из Жизни Сына
Он насмерть смерть Собой убил.
Но не окончена картина,
И Чашу дней Он не допил.

Увы, не ищем Веры рвенье,
Но можем сердцем лишь познать,
Что стал Творец своим Твореньем,
Свои творенья чтоб спасать...

….Слушай меня, Пётр Петрович, внимательно. Во-первых, непобедимых идей нет. Идеи, всякие там теории, разные политические учения рождаются, на какое-то время признаются той или иной группой людей, как единственно правильные , а потом стареют и умирают. Ничего вечного нету. И законов никаких вечных у людей нет, кроме одного – жить да жрать. Причём жить как можно дольше, а жрать как можно слаще. Вот и всё. А чтоб добиться этого…..ради этого люди сочиняют всякие там идеи, приспосабливают их, чтоб этой цели достичь, одурачивают ими эти самые массы – глупую и жадную толпу. А, не так?..... Молчишь? Там, у своих, где-нибудь на собрании, ты бы сильно заколотился против таких слов. А здесь – что тебе сказать? Вот и молчишь. А я тебя, уважаемый, насквозь вижу. Идеи…. Не одолей нас эта озверелая толпа тогда, ты бы сейчас совсем другие идеи проповедовал. Царю бы здравицу до хрипа кричал. Потому что это давало бы тебе жирный кусок. Ты, братец, просто приспособился к новым временам и порядкам, стал делать вид, что веришь в них, борешься за них. Потому что именно это в новые времена только и может дать тебе большой, и насколько можно, жирный кусок…..

Анатолий Иванов. “Вечный зов”,часть пятая. “Смерть и бессмертие.”

ДЖОН РОНАЛЬД РУЭЛ ТОЛКИН Цитаты о жизни, мифах и себе самом. Я сам абсолютный хоббит, только ростом повыше. Меня всегда невероятно увлекали деревья. Первое свое произведение я написал в семь лет, и речь в нем шла о драконе. Мама, прочитав мой опус, заметила, что надо писать не «зеленый большой дракон», а «большой зеленый дракон». Честно говоря, я не понял, почему она так считает, и не понимаю до сих пор. Меня с малых лет печалила бедность моей родной страны, у которой не было собственных легенд. Греческие, кельтские, германо-скандинавские, финские рыцарские романы — все это есть, но нет ничего чисто английского, за исключением дешевых литературных поделок. Гномы, и это довольно очевидно, во многом напоминают евреев. Их язык, конечно, из семитской группы. А хоббиты — это просто английские крестьяне. Я сделал их маленькими пропорционально силе их воображения, но отваги им не занимать. Человеческое сердце гораздо лучше человеческих поступков, и уж тем более слов. Гоблины — не злодеи, у них просто высокий уровень коррупции. Лучшая форма для длинного произведения — это путешествие. Верно подобранное имя доставляет мне большое удовольствие. Когда я пишу, я всегда начинаю с имени. Вначале имя — потом история, а не наоборот. Разумеется, «Властелин Колец» мне не принадлежит. Он появился на свет потому, что так было суждено, и должен жить своей жизнью, хотя, естественно, я буду следить за ним, как следят за ребенком родители. Несколько лет назад в Оксфорде ко мне пришел человек. Его поразило, что многие старинные художники, сами того не подозревая, словно иллюстрировали «Властелина Колец». В подтверждение своих слов он показал мне пару репродукций. Когда же стало ясно, что я никогда не видел этих картин и не слишком хорошо ориентируюсь в живописи вообще, он пристально посмотрел на меня и спросил: «Надеюсь, вы не думаете, что написали всю книгу самостоятельно?» Оглядываясь назад, на события, последовавшие за выходом «Властелина колец» из печати, я ловлю себя на странном ощущении: мне кажется, что испокон веку нависавшие над головой облака неожиданно разошлись, и на землю вновь хлынул забытый солнечный свет.

много много много ссылок http://murzind.livejournal.com/1018238.html

Любить за что-то - это слишком просто,
А ты попробуй полюбить за все -
За то, что я бываю несерьезной,
За то, что по ночам смотрю в окно,
За то, что я люблю смотреть на звезды,
За то, что улыбаюсь невпопад,
Порой бываю дерзкой и несносной,
За каждый жест мой и за каждый взгляд.
За то, что задаю тебе вопросы,
Которых ты хотел бы избежать,
За то, что иногда не прячу слезы,
За то, что не хочу тебя терять.
Еще за то, что я порой упряма,
За то, что не похожа на других,
А главное - за то, что я такая,
Ты больше не найдешь нигде таких!
Любить за что-то это слишком просто,
Скажи, за что же любишь ты меня,
За что-то, что в душе таю, возможно.
А может быть, за то, что это я...

жалко, не знаю, кто написал...

Пить чистую, свежую воду и общаться с живым, искренним, открытым человеком. Жажда во мне очень схожа...

И чем мощнее становится поступь цивилизации, тем реже встречаются чистота, открытость, свежесть, искренность...
Чаще - занято, грязно, закрыто, душно, лживо... И очень устаешь от суррогатов, подделок и фальшивок. И многие вокруг постепенно привыкают, смиряясь и уже не различая... И сам привыкаешь, ибо удобно. Под рукой. Открыл кран - наливай, кипяти и пей. Ничего вредного (в идеале), ничего полезного. Мёртвая вода.
Открыл страницу - пиши, отвечай, спрашивай, смотри, слушай, общайся... Ничего личного. Вообще ничего...
И пока не привык - очень хочется родниковой воды и живого общения!
И, кляня человечество и всех его богов, вдруг обнаруживаешь внутри себя яму с влажным ещё дном и старое ведро где-то в районе сердца... и вдруг чувствуешь, как высыхаешь изнутри... как уходят последние капли невостребованной, словно забытой тобою где-то, жизни... и испуганно спускаешься на самое дно и начинаешь неуверенно расчищать его от мусора и старого хлама... и вдруг слышишь эхо далёких, приближающихся шагов и, стоя во влажной грязи, поднимаешь лицо и видишь, как кто-то смотрит в тебя и тихо, одними губами шепчет... - Пить!... или, может быть, - Жить!... ты не расслышал... и тебе кажется, что это какая-то чудовищная ошибка... и пришли не к тебе, и обращаются не к тебе, и ждут не от тебя... да и тебя, по сути, как бы и нет... ты вне зоны действия сетей, кранов, страничек, паролей, ячеек, навигаторов... но шепот не исчезает... и к тебе, на старой прогнившей веревке, позвякивая и гулко постукивая, спускается то самое пустое ведро... ты бережно берешь его в руки, вспоминая детство и жадные глотки под жарким летним солнцем... и звонкий, как разбрызганная свежесть, смех... и голоса родных, зовущих тебя домой, многие из которых уже навсегда замолчали... и дом на краю деревни... и мелкую речку...
и, пока ты вспоминал, кто-то потянул за верёвку и старое, по прежнему пустое ведро, постукивая и перекрывая неясный шепот, поползло наверх...

Сохрани хотя бы одну Жизнь... хотя бы один колодец.
Спаси и сохрани.

Мы заняты, закрыты, забиты, завалены, загнаны, замкнуты, заблокированы, заброшены, заперты, зарыты... заживо
Мы - зачем? за что? за какие...? за сколько?
Мы - зарплаты, заплаты, зачеты, заслуги, заграждения, затруднения, заблуждения, замечания, загрязнения...
Мы - заискивания, заигрывания, заверения, заболевания, завоевания, заклинания, заклания, завихрения, заключения, забвение...
Мы - запредельные затворники, затейники, задушевные захватчики, зачинщики, зазывалы, загонщики...
Мы - заводы, зануды, запруды, заставы, заказы, запасы, занозы, запросы, законы, запреты, заговоры, залежи, записи, замыслы, заусенцы...
Мы - забытые заповеди, занавешенные закаты, затравленные заповедники, запатентованные завещания, заасфальтированные загоны, заморские забавы, заимствованные заветы, зашифрованные защиты, запрограммированные запчасти...
Мы - завсегдатые забегаловок, заблудившиеся в закоулках заборов...
Мы - за!
Мы - запросто!
Мы - заготовки, заголовки, заправки, заявки, загадки, задатки, зачатки, закуски, записки, засовы, зависимости, заменители, заместители, загустители...
Мы - зажравшиеся зазнайки залов, заоблачные задворки захолустья, засидевшиеся замарашки застолий, загробные закладки, закадычные закорючки, заигравшиеся заложники, заколдованные заморыши, заслуженные зародыши, засохшие заросли заводей...
Мы - замысловатая зарисовка, затасканная застенчивость, затоптанное затмение, заурядная заумь, захламленное затишье, затяжное замешательство, залетная засуха, забронированная забота, загримированная зависть...
Мы - заболоченный запад, запретный запах...
Мы - западня.
Мы - завтра.

Сегодня мы заняты...

Иногда встречаешь человека и не понимаешь — в чём дело? Человек, как человек. Обычный, нормальный, вроде. Говорит, дышит, двигается, улыбается, живёт себе. Всё, вроде, при нём… Но что-то не то… Как-будто чего-то не хватает.
Сегодня почувствовал, что люди эти, как маяки, стоящие на берегу океана, моря, озера или реки. Наступает ночь, а они, оказывается, не светят. Не горит путеводный огонёк…
С виду — живой, действующий маяк. А по сути — мёртвая, бесполезная башня.

Не переставайте любить! Во все времена, при любых режимах и правителях, на любых просторах, с любыми достатками и недостатками… Как бы сложно и трудно не было. И особенно, когда очень тяжело и почти нет сил. Когда хочется бежать по ступеням или лететь мимо них вниз. От всего, от всех… Когда всё кажется бессмысленным, беспросветным, невыносимым… поднимайтесь, пока есть силы и зажигайте огонь. Потому что именно в такие шторма, без наших «путеводных огоньков» гибнут живые люди, разбиваясь о холодные скалы безразличия в нескольких метрах от наших пустых, мёртвых маяков.

Сорта вин, сыров, фруктов, людей, табака, кофе... Первые, вторые, третьи... Элитные... Марки машин... Немецкие, польские, почтовые, торговые и иные "марки", чеки, косяки, пяточки...
Что будете заказывать?... Что-нибудь подсказать?... Приходите ещё!... Часик - три тысячи... Ваши документы (то ли вопрос, то ли обращение, то ли приветствие...) Оплачиваем проезд!... У вас уже есть наша карта? (и в супермаркете и в поликлинике...) Приобретайте накопительные карты крематориев, платных туалетов, реанимаций, мастерских по производству памятников, публичных домов...
Всё меньше людей среди людей. Всё меньше цельности. Осколки. Огрызки. Обрывки. Слов, людей, бумаги, жизней, чувств, желаний, идей, поступков, событий, одноразовых мусорных пакетов... Искалеченность, неполноценность, искаженность, фрагментарность...
Но до чего причудливые узоры возникают, благодаря отражениям!... Иллюзия за иллюзией... Фантасмагория цвета и формы!... Обман сменяет более красивый обман...
Яркое, острое, многогранное, собранное в кучу, общество... Каждый раскручивается как умеет, как может...
Мы умеем болтать, мы можем втереть что-то, перетереть с кем-то, потрещать о чём-то, перекинуться парой фраз... Мы почти разучились разговаривать. Слушать и говорить, как говорит живой человек с живым человеком. Не начальник и подчинённый, не мужчина и женщина, не слабый и сильный, не покупатель и продавец, не врач и пациент, не президент и какой-то там народ... Человек и Человек.
С этого всё началось. Этим всё и закончится. Здесь. Возможно не сейчас, но Здесь. Человек рождается и человек умирает. Остальное второстепенно. Остальное дополнение.
В его тюнинге всё было прекрасно, за исключением отсутствия машины.
Тарифы, акции, предложения, опросы, голосования, викторины, шоу, диеты, опции... Жизнь начинает напоминать дешёвый музыкальный клип на песню твоего соседа-лузера или нелепый флэшмоб "кто смешнее выживет"...
Где тут функция "вернуть изначальные настройки"?
Без пафоса, цинизма, "модных наворотов", тенденций, излишеств, фанатичности, лжи, "правильности"... Без имён, без слов, без обид, без измен, без торговли бесценным...без этого текста и без меня, причудливо отражающегося в кривых зеркалах этого калейдоскопа.

..То были самые прекрасные дни моей жизни. Тихие дни, наполненные простотой, молчанием и неспешностью. Дни, наполненные простыми словами, простыми мыслями, пением птиц, журчанием воды, шумом ветра...

Колодец, гроза, свежесть, утро, муравейник, листья, небо, тропинка, озеро, льняное полотенце, босиком, лодка, дождь...

Сходил за водой, посидел на тёплом камне, наколол дров, истопил печь, гулял вдоль озера, наблюдал за птицами, вкушал пищу...

И не было в этих днях ни пафоса, ни городской суеты, ни поводов для ревности и обид, ни многозначительности, ни страха, ни лжи... А если и были, то быстро растворялись они в утренних туманах, вечерних зарницах, ночных шорохах и дневных заботах и уносились сменяющимися облаками, оставляя мне удивительные, лёгкие и тихие, как шаги рыси, дни, наполненные простотой.
Клаус Т.