Сеть.world. Что нашли и понравилось, дабы не пропало

Читать вслух и с выражением:)

Пушкин
17 30 48
140 10 01
126 138
140 3 501

Маяковский
2 46 38 1
116 14 20!
15 14 21
14 0 17

Есенин
14 126 14
132 17 43...
16 42 511
704 83

170! 16 39
514 700 142
612 349
17 114 02

Веселые:
2 15 42
42 15
37 08 5
20 20 20!

7 14 100
02 00 13
37 08 5
20 20 20!

Грустные:
511 16
5 20 337
712 19
2000047

))))))))) :o продолжение в строчку

Не сочтите за издевательство, просто родилось продолжение.
:)
Из воды уже он показался,
Плавником разрезая волну.
Пасть открыл, надо мной посмеялся,
Развернулся, ушел в глубину.

Ну а мне на прощанье остался,
Приготовленный к бою сачок.
Крик души, как же так? он сорвался!
И разогнутый, сука крючок!
:cry::cry:

Сеть.world. Что нашли и понравилось, дабы не пропало

У нас (by) пишут много. Иногда очень хорошо. Пусть не пропадет ничего. Давайте собирать. Несколько лет назад нашел это:

Просыпаются и снуют,
Сотни дел, в перерывах скука
Клич безличья в слепом строю,
Распинают шутя друг друга.

Всё как надо считай у всех,
От любви через быт до пьянства,
Жалкий лепет простых утех
И иллюзия постоянства.

И зациклившись на своём,
Иногда доходя до точки,
Пьют компанией,спят вдвоём,
Умирают поодиночке......

Копирайт отсюда:

автор Буч 13.09.05 03:36

Судак (найдено в нете - проняло до глубины души)

Вот классической, быстрой проводкой,
С мелководья и вниз, в глубину,
Из двухместной, резиновой лодки,
Виброхвост, я, ступенькой тяну.

А в тумане, встающего солнца,
Тусклый свет отражает река.
Через бланк мне в ладонь отдаётся
Долгожданный удар судака.

Режет леска багровую воду.
Снова гасит рывок фрикцион.
Озверевший, назад, на свободу,
Вновь пытается вырваться он.

Многократно проверенной снастью,
Не давая ему слабину,
Нет, не рыбу - рыбацкое счастье,
Я к сачку своему подтяну!

Рыбы зимой (Иосиф Бродский)

Рыбы зимой живут.
Рыбы жуют кислород.
Рыбы зимой плывут,
Задевая глазами лед.
Туда.
где глубже.
Где море.
Рыбы.
рыбы.
рыбы.
Рыбы плывут зимою.
Рыбы хотят выплыть.
Рыбы плывут без света.
Под солнцем
зимним и зыбким.
Рыбы плывут от смерти
Вечным путем
рыбьим.
Рыбы не льют слезы;
Упираясь головой
в глыбы,
В холодной воде
Мерзнут
Холодные глаза
Рыбы.
Рыбы
всегда молчаливы,
Ибо они-
безмолвны.
Стихи о рыбах,
как рыбы,
Встают поперек
Горла.

Как это было
Господь сидел перед арифмометром и лихорадочно крутил ручку. Не до конца вынутый из небытия арифмометр постоянно заедал, щёлкал не в такт, время от времени выдавал ответы в виде нескольких вишенок, слив, карточных мастей и других неподходящих для расчётов символов, но заниматься усовершенствованием вычислительной техники было катастрофически некогда.
— Ваше Творчество, — возник перед Господом запыхавшийся ангелочек, — тигры скоро начнут прого... голо... проголадываться! Самец уже поросёнка обнюхивает!
— Тигр, тигр... — Господь заскользил пальцем по строчкам пергаментной таблицы, затёртой донельзя. — Двадцать тысяч калорий в сутки. Вот же незадача, этого семечками не накормишь. Тыквы есть?
— Есть, но совсем немного, — затрепетал крыльями ангелочек. — Бегемоты проломили стенку склада и подъели неприкосновенный запас.
— Но всё же есть? Так... удельная калорийность двести... средний вес пять кило... Штук пять найдётся?
— Пять найдётся.
— Итого примерно пять тысяч калорий. Хорошо, клетчатки много, будет чем желудок наполнить. Это раз. Дыни?

— Тоже только пять, — ангелочек почему-то покраснел и незаметно облизнул губы.
— Тигру. Итого чуть меньше половины рациона. По пять баклажанов и авокадо. Ещё три тысячи калорий. Две связки бананов, штук по семь — тоже три тысячи. Восемь груш.
— Груши закончились.
Господь оторвал взгляд от цифр и исподлобья уставился на ангелочка. Тот поёжился, глаза его забегали. Господь забарабанил пальцами по арифмометру и сказал "Кгхм".
— Хотя нет, я вроде видел в одном закроме как раз восемь штук, — нехотя сообщил ангелочек и скривился.
— Тигру, — лаконично распорядился Господь. — И ещё триста пятьдесят граммов сыра. Сыр, если кто-то не понял, тоже тигру. Вперёд.
Ангелочек поджал губы и исчез, оставив после себя в облаках две огненные дыры в форме ступней. Господь мрачно усмехнулся и опять углубился в таблицу.
— Ваше Творчество! — возник перед ним очередной ангелочек. Он был гораздо смуглее первого, с тёмно-серыми крыльями, на голове торчали белые антенны эфирного приёмника, в своё время выклянченного у Господа дружным ангельским хором.
— Кто? — перебил его Господь.
— Волки.
— Волки... Четыре тысячи калорий в сутки на особь. Сейчас... Сейчас... Да что ж такое, опять заело... Ага... Значит, так: семь морковок, килограмм гороха, два кило абрикосов, полтора кило черешни и горсть арахиса.
— Фруктов нет, — рассеянно проинформировал его ангелочек, заканчивая лепить из облачного отростка нечто приятное на вид, но явно неприличное.
— Как нет?! — ахнул Господь, чуть не уронив арифмометр.
— Ну так и нет, — пожал плечами ангелочек. — Последние две связки бананов только что забрали. И арахиса тоже нет. И овощей осталось самое большое на одну кормёжку. Ваши твари сожрали всю полезную диетическую пищу. Доставайте из небытия очередную партию.
— Ты что, думаешь, небытие у меня бездонное, что ли?! — зарычал Господь. — Там уже нет фруктов! Ничего не понимаю, — огорчённо проговорил он, опускаясь в мягкое облачное кресло. — Куда делись фрукты? У меня же всё было рассчитано, даже небольшой запас должен был остаться!
Ангелочек скорчил недоумённую гримасу, отвернулся, цыкнул зубом и выплюнул клубничную косточку.
— Только на дереве познания и зла несколько яблок осталось, а так — всё.
Господь тяжело вздохнул.
— Лети к людям и под любым формальным поводом удали их из Сада. Не надо им видеть того, что сейчас тут начнётся.
Чернолицый ангелочек лихо козырнул и спикировал вниз. Господь одним движением руки отправил арифмометр в небытие, подошёл к краю облака и посмотрел вниз.
На живописном лугу беззаботно пасся ягнёнок. Невдалеке отдыхал после сытного обеда лев; вокруг его морды были разбросаны тыквенные и дынные корки, раздувшийся живот тяжело вздымался и опадал. Рядом на брюхе лежала львица и внимательно следила за ягнёнком.
В глазах хищницы медленно загорался нехороший огонёк.

© Пелипейченко
Отсюда

Кремень, зорово... Перед глазами это все очень живо пробежало... и воспоминания о своей лесной деревушке и речке живо ожили в душе... а еще беззаботное детство....

Уже желтеет лист берёзы

Уже желтеет лист берёзы
И над водой туман струится.
Роса на травах словно слёзы
И солнце плавно в лес садится.
Над речкой ивы наклонились,
Любуясь нежным отраженьем.
Как будто шепчут речке быстрой
О скоротечности движенья.
Тропинка узкая петляет
Меж трав высоких луговых.
Как много та тропинка знает,
Влюблённых пар и ног босых.
По ней ходил рыбак степенный,
Неся домой улов с реки.
И дети бегали купаться,
Не зная горя и тоски.
В траве лежит древнейший камень,
Поросший мохом вековым,
Он видел войн горячих пламень
И стал теперь совсем седым.
Калитка спряталась в полыни,
Ей будто стыдно за людей,
С далёких дней, и вот, поныне,
Рука не прикасалась к ней.
А ведь когда-то здесь гуляли,
Пекли хлеба, растили сад,
И появлению детишек,
В семье был каждый очень рад.
В траву свисают ветви яблонь,
Распростроняя аромат,
Налитых солнцем спелых яблок,
Вот-вот начнётся звездопад.
Чумацкий шлях на небосводе,
Укажет путь к своей звезде,
Где дышится всегда свободно,
Туда где ждут, и нужен где.

А. Низиков 07.08.2008.

«Вош свая яго укусiла»

В 2007 году в Шклове увидела свет книга «Звоны над Шкловом» Владимира Ситухи. Ее можно купить на книжных выставках в Минске (стоит около 7 тысяч рублей) и в книжном магазине в Шклове.

Владимир в стихах рассказывает о детстве президента:

Вош свая яго укусiла

Сам сабе у жыццi памог

И таму такая сiла

Пасля пройдзеных дарог

I таму заужды гатовы

Ен любому памагчы -

На сябе вазiу ен дровы

Даушы у санкi запрагчы.

Не цурауся ен работы

Як матулi памагау?!

Людзи бачылi - з ахвотай

Ен кароу даiу, арау

У сяле - навiдавоку

Дзе сустрэчам кожны рад:

«Пойдзеш, хлопец, ты далека

Дау жа Бог такi зарад…»

За часом – час. За годом - год.
По рельсам наша жизнь идёт.
Не закрывай глаза – смотри.
На одинаковые дни.

Ну что, обманутый герой,
Откуда мыслей этих рой?
Игрушкой чей-то поезд стал.
По кругу ездить ты устал.

Не разорвется рельсов круг,
Колёс не станет тише стук.
Ведь чтобы с круга нам уйти,
Придётся под откос сойти…

-------------------------------------------

Я продалась за миску секса.
За брошенный кусок тепла.
Мне всё - же удалось согреться.
Но душу - суку продала.
Свою душонку на тушёнку.
За одинаковость причин,
За слов повтор обманом тонким.
Продажность – вот теперь мой чин.


----------------------------------------------------


Я раньше так любила по:):):):)еть.
В занятье этом не было мне равных.
И в разговорах глупых, но отрадных.
Я проводила свои дни.
Сейчас себя не узнавая,
Молчу, как рыба, глупая селедка.
И тычусь в дно рыбачьей лодки.
И рот свой молча раскрываю.
------------------------------
Василиса

Пишется ей.

Привет!
Может кто не читал -

Заповедь

Владей собой среди толпы смятенной,
Тебя клянущей за смятенье всех,
Верь сам в себя, наперекор вселенной,
И маловерным отпусти их грех;

Пусть час не пробил, жди, не уставая,
Пусть лгут лжецы, не снисходи до них;
Умей прощать и не кажись, прощая,
Великодушней и мудрей других.

Умей мечтать, не став рабом мечтанья,
И мыслить, мысли не обожествив;
Равно встречай успех и поруганье,
Не забывая, что их голос лжив,

Останься тих, когда твоё же слово
Калечит плут, чтоб уловлять глупцов,
Когда вся жизнь разрушена и снова
Ты должен всё воссоздавать с основ.

Умей поставить, в радостной надежде,
На карту всё, что накопил трудом,
Всё проиграть и нищим стать, как прежде,
И никогда не пожалеть о том.

Умей принудить сердце, нервы, тело,
Тебе служить, когда в твоей груди
Всё пусто, всё сгорело,
И только воля говорит: "Иди"!

Останься прост беседуя с царями,
Останься честен говоря с толпой;
Будь прям и твёрд с врагами и друзьями,
Пусть все в свой час считаются с тобой;

Наполни смыслом каждое мгновенье,
Часов и дней неумолимый бег -
Тогда весь мир ты примешь во владенье,
Тогда, мой сын, ты будешь ЧЕЛОВЕК

Редьярд Киплинг

(из нета)
Не зная покоя и отдыха
При лунном и солнечном свете
Мы делаем деньги из воздуха,
Чтоб снова пустить их на ветер.

И закатится солнце… И придет темнота…
И настанет реальность, но снова Не Та.
Я брожу по мирам, пробираясь сквозь тьму.
Я играю, и я наблюдаю игру.
Я когда-то был Всем, и я снова – Ничто.
Я лечу, провалившись в иное Не То.
Долечу, огляжусь, поиграю, уйду…
Ту реальность уже никогда не найду.
И закатится солнце… И придет темнота…
И настанет реальность, но снова Не Та.

Василиса

Такой погодой в авто в дороге слушал Визбора...
Вот уходит наше время,
Вот редеет наше племя,
Время кружится над всеми
Легкомысленно, как снег,
На ребячьей скачет ножке,
На игрушечном коне
По тропинке, по дорожке,
По ромашкам, по лыжне.

И пока оно уходит,
Ничего не происходит.
Солнце за гору заходит,
Оставляя нас луне.
Мы глядим за ним в окошко,
Видим белый след саней,
На тропинке, на дорожке,
На ромашках, на лыжне.

Все что было, то и было,
И, представьте, было мило.
Все, что память не забыла,
Повышается в цене.
Мы надеемся немножко,
Что вернется все к весне
По тропинке, по дорожке,
По растаявшей лыжне.

Мы-то тайно полагаем,
Что не в первый раз шагаем,
Что за этим черным гаем
Будто ждет нас новый лес,
Что уйдем мы понарошку,
Сменим скрипку на кларнет
И, играя на дорожке,
Мы продолжим на лыжне...