Сеть.world. Что нашли и понравилось, дабы не пропало

биг-мен, а что мешает молодость вспомнить? :) Прийти не с букетом роз, а с ромашками или полевыми цветами (чуть-чуть до лета потерпеть) :)

Злобная Собачница
мдя..красиво..
молодость..
весной запахло..
а мы старые уже..
у нас на вопрос пока только один ответ..
это когда участвуя в групавухе,ты сидишь тихо в сторонке и куришь..
т.е. это на столько интимно,когда можно "сачкануть"...
размышляя при этом:
- и я так могу..
- и так
- а тут я бы лучше..
- ого! что то досель невиданное
:-D :-D :-D
(шютка юмара)

Что может быть интимнее секса?
Один плеер на двоих. Одна музыка.
Твой взгляд на неё, когда она спит..так безоружна, не накрашено, неконтролируемо.
Сплетение пальцев. А еще неповторимое: "Эту книгу ты читаешь?
На какой сейчас странице?" и твоя книга в её ладонях.
Вопрос "Что тебе снилось вчера?" и ответы на подобные вопросы.
"А откуда у тебя этот шрам?" - это интимнее чем взгляд на грудь.
Когда ты допиваешь её остывший чай.
Когда она сидит за твоим компьютером.
Когда вы рассказываете друг другу истории из детства.
На свете есть столько вещей, интимнее секса...
...интимнее секса... когда он щекочет тебя своими ресничками)
...когда убирает небрежно упавшую прядь волос с лица...
...когда целует в запястье, а не в губы или щёчку...
...когда дотрагивается кончиком своего носика к твоему и смотрит при этом на тебя игривым взглядом...
В целом мире, на всем белом свете столько вещей интимнее секса...

И не найдешь...:( Свалил братуха на ПМЖ в том же 91-ом и забросил "писательство". Я сам нашел случайно - оригинала журнала у меня не осталось, а хотел показать жене, покопался в нете и нашел! :p Сейчас пишет по-английски, но не публикует, просто хобби. А про Шекли - это точно! В паре журналов отказали именно сославшись на подражание и даже плагиат.

Ничего рассказик Есть что-то от стиля горячо любимого мною Шекли. Грустно, что поиск в Гугле по имени не дал ничего, кроме этого же рассказа :(.
Один из лучших популярных журналов периода приближения к концу и конца советской эпохи.

В честь Дня Рождения моего старшего брата, его первый опубликованный рассказ. Написано, когда ему было 22 года.

Микаэл Мелконян
Издержки успеха
1 Я пил обычную чашечку утреннего глюкса в своей конторе на шестом астероиде Альдебарана слева, когда через стеклянную дверь ввалился долгожданный клиент. В том, что это клиент, а не случайный посетитель или грабитель, не было ни малейших сомнений – выдавали взволнованно трясущиеся защечные мешки. Мне, межгалактическому детективу со световым стажем, не составило труда мгновенно определить, что он житель планеты Кроссхоупер из округа дальних радиосолнц. Особь, осчастливившая меня своим визитом, занимала достойное место в иерархической лестнице своего общества. Об этом говорили многочисленные и хорошо выдубленные чучела брыков, украшавшие посетительскую грудь. (Брыки – это низшие существа, обитающие на планетах дальних радиосолнц, и похожи они больше всего на разумных крупсов с Тюльки. Несколько меньше брыки напоминают гиппопотамов с Земли, поскольку намного превосходят их размерами.) Звали клиента Грп, о чем свидетельствовала прибитая к груди дощечка.
Клиентодержатель принял размер и форму, удобные для монозадого полицефала, и Грп радостно упал в него, обмахиваясь верхними губами. Я не очень люблю кроссхоуперианцев. Трудно сказать почему. Может быть, за их исключительно развитые телепатические способности, а может быть, просто за неприятную манеру потеть липким и едким синим веществом. К тому же они страшно обидчивы. Вот и сейчас пришлось поставить мыслимые и немыслимые мозгоблоки, чтобы Грп часом не обиделся – хороший клиент нынче дорог, а у таких типов деньги водятся.
Я обратился к гостю и спросил, какая нужда привела его в мою скромную контору. Обильно поливая все вокруг синим потом и продолжая колыхаться, Грп рассказал, что вчера, когда он спокойно, никого не трогая, трансмигрировал по третьему межгалактическому коридору, из бокового отростка на него набросился квакальщик, сбил с ног, обругал на чистейшем линго и сорвал с груди лучшее чучело брыка из имевшихся в наличии. И вправду, почетное место на широкой груди Грпа было свободно. Клиент жаждал вернуть чучело, найти обидчика и воздать тому по заслугам. Законное желание.
Нужно сказать, что вес субъекта в кроссхоуперианском обществе определяется не только количеством носимых брыков. Но, имея гипертрофированные понятия о чести, кроссхоуперианцы большое значение придают эксцессам вроде происшедшего с Грпом. Главная голова Кроссхоупера дала Грпу три дня, чтобы смыть пятно позора. Происшествие было из ряда вон выходящим. Никто в Галактике никогда не видел, чтобы квакалыцики, спокойные газообразные рептилии, вели себя подобным образом.
Как известно, экстраординарные события расследовать легче всего, и я сразу же сказал, что берусь за дело. Грп понимал всю важность расследования и оставил щедрый задаток. Мы договорились, что в случае успеха он пригонит мне два спальных вагона бульверизатора. Грп еще долго бы благодарно щелкал подгузниками и заливал синькой контору, если бы я его не выкинул с помощью ультразвуковой сирены. Удобная штука, и никто не остается в обиде, поскольку она к тому же отбивает последние кадры памяти.
Поручив подсказывателю отскрести успевший застыть грповский пот, я придвинул к себе холодный глюкс.
2 Я, частный детектив Даго, не люблю действовать наобум и форсировать события. Мой метод заключается в том, что расследование следует вести мягко, без нажима, не напрягаясь, – и вам всегда будет сопутствовать успех. Вот и сейчас, я спокойно взял любимый старый гравиневод и отправился на поверхность астероида половить всякую всячину, путешествующую в межзвездной пустоте. Сидение с неводом успокаивает и настраивает на размышления, а самое главное – часто попадается что–нибудь, помогающее разгадке. Нужно только уметь по мелочам, оказавшимся в ваших сетях, восстанавливать картину происходящих во Вселенной событий.
Шел сильный метеоритный дождь, иногда переходящий в град. Увертываясь от крупных осколков, я уселся в свой любимый кратер и закинул невод.
Не прошло и получаса, как невод почти заполнился. Там было несколько осколков разбившегося недавно корабля – они станут попадаться еще долго; совершающая круиз возмущенная чета девятиногов с промышленной планеты Чикаго, которых я тут же освободил с извинениями; куча газетных обрывков, тряпья и окурков – следы деятельности неаккуратных человекообразных; клетка с невидимым декоративным скорпионом; несколько фальшивых алмазов с подпольных мануфактур Альгамбры; компутатор производства неизвестной мне фирмы; куча дохлых мопсов; дешевая ядерная зажигалка; золотистая чешуйчатая рыба, напоминающая воблу; фотография рок–звезды с металлических планет; неизвестный мне семигранный предмет и початый ящик контрабандного бульверизатора.
Не задумываясь, я вернул космосу газеты, обрывки, окурки и осколки, а все остальное понес в глубь конторы, чтобы изучить в спокойной обстановке. Бульверизатор прибыл весьма кстати и занял подобающее место в погребке; компутатор был почти новый и даже работал, но я быстро понял, что он построен на основе системы логики Алогичных миров, и поэтому отдал его подсказывалыцику. Он любит такие штуки. Фотография рок–звезды была запачкана зеленой губной помадой, и, не найдя в ней больше ничего интересного, я ее выкинул. Клетку с пустотой и алмазы я припрятал – их можно было поменять на что–нибудь стоящее. (Ловля космического мусора – довольно выгодное дело, хотя и хлопотное.) Забавная золотистая вобла понесла всякую чушь про исполнение желаний, называя меня милым стариком. На всякий случай я ее отпустил – чтоб не связываться. Ядерная зажигалка оказалась бомбой – это я выяснил, когда нажал на кнопку. Пока меня регенерировали, а страховая компания отстраивала астероид и контору, я вспомнил, что такие устройства используют Кровавые Сестры из Тоталитарной системы (странно, мне казалось, что я их укокошил в прошлый раз).
Оставалось рассмотреть только семигранник и дохлых мопсов, когда в контору врезался одноместный звездолет с юной венерианской туристкой, судорожно вцепившейся в пульт управления. Как всегда в таких случаях, я прикинулся полисменом и содрал с нее штраф за управление звездолетом в несовершеннолетнем состоянии. Когда я проводил юную леди и вернулся в контору, то обнаружил пропажу семигранника. Он словно сквозь астероид провалился, и даже подсказывалыцик не знал, куда тот подевался. Я бы и забыл про семигранник, но было в нем что–то такое, что заставило меня подойти к визуализатору и воссоздать его в воображаемом пространстве. Надо сказать, что воображаемое пространство ничем не хуже, чем наше, или ваше, или то, которым пользуются эти чудаки с Ванды. Предметы в нем получаются почти как настоящие, правда, выглядят чуть более расплывчато. Воссоздав семигранник, я повертел его в разных направлениях и понял, что именно меня насторожило. Это был контейнер. Не спрашивайте меня, почему я так подумал. Я привык доверять собственной интуиции и опыту. (Позднее я понял, что же натолкнуло меня на мысль о контейнере. Внутри семигранника что–то бултыхалось, когда я его вертел.) Для того чтобы вскрыть предмет, находящийся в воображаемом пространстве, необходимы воображаемые орудия взлома. Представив наковальню, я положил на нее семигранник и изо всех сил стукнул по нему воображаемым молотом.
Из обломков семигранника выпал труп.
3 Несколько световых столетий назад, когда я был еще относительно молод, но уже достаточно знаменит, мне довелось участвовать в симпозиуме сыщиков–программистов. Симпозиум проходил на планете Коллизеум – лучшей планете в мире. Среди нескольких поколений философов было модно доказывать, что это место воплощает глобальный рай – ведь уже тогда, благодаря фундаментальным работам Баллоуна, знали, что у любой мыслящей расы есть своя концепция рая. Баллоун же показал, что найдется ровно одна мыслящая раса, не имеющая своей концепции ада. Это экспериментально подтвердилось, когда в одном из нью–йоркских общественных туалетов обнаружили колонию мыслящих вирусов, которые охотно вступили в контакт с представителями комиссии по новым контактам. Вирусы оказались исключительно вирулентными, но расспрашивать их было бессмысленно – они не понимали вопроса. Комиссия до сих пор тяжело больна. К сожалению, колонию нельзя было уничтожить, поскольку это нарушило бы Упорядоченность Вселенной и дискредитировало бы Баллоуна лично...
Коллизеум, будучи воплощением глобального рая, стал излюбленным местом проведения конференций сыщиков–программистов по глобальным меткам и переменным. И вот, во время блестящего доклада Слокума на тему "Присваивание имен Любимых меткам программы и их влияние на подсознательную компиляцию", райские звуки проникли сквозь стены конференц–холла. То пели райские деревья, и, несмотря на то, что пели они простую песнь крестьян–корчевателей, у всех присутствующих, независимо от расы и вероисповедания, на глаза навернулись слезы безмятежной радости. (Безусловно, в переносном смысле. Каждый радуется по–своему. Кто льет слезы, кто приклеивается к ближайшей поверхности, а кто начинает усиленно поглощать кальций из соседей.) Воображаемый труп, лежащий на столе, принадлежал молодому, но уже половозрелому райскому дереву с Коллизеума. Я многое повидал на своем сыщицком веку, но этот труп пробрал меня до печенок (всех тринадцати). Музыкальные деревья обычно живут вечно и за просто так не путешествуют по Вселенной в семигранной таре.
Контора, заваленная дохлыми мопсами, с появлением дерева и вовсе стала напоминать похоронное бюро. Пришлось осмотреть мопсов и, убедившись в отсутствии в них чего–либо достопримечательного, выкинуть большую часть в окно. Наблюдая за медленно удаляющимся в черную пустоту косяком мопсов, я размышлял о выкорчеванном дереве, брыках, райской музыке и законах кроссхоуперианской чести.
Во всем этом, несомненно, скрывался ключ к разгадке.
4 Пообедать я решил в маленьком китайском ресторанчике в туманности Андромеды. Там собиралась интеллигентная публика и одеться следовало соответственно. Я подобрал в платяном шкафу облик солидного ганнимедянина, причесался, быстро поймал такси и прибыл в ресторан в 27.00 по среднемировому.
За ближним к зимнему саду столиком сидел спрут небольших размеров, евший комплексный обед. При виде меня он радостно зачмокал присосками. Это был старый плут и мошенник Сус, по профессии продавец информации. Я подсел к нему и заказал подкатившему официанту фрикадельки с трюфелями, которые хорошо усваиваются телами ганнимедян. Вообще–то я предполагал отведать восхитительных гигантских каракатиц, которых чудно готовят у дядюшки Цоя, но в складывающейся ситуации это было бы нетактично.
Непринужденная обстановка настраивала на благодушно–деловой лад. Тихо звучала музыка, стелился синий андромедский туман; слева страстно пускали побеги сидевшие в удобных кадках представители разумных форм растительной жизни, шокируя тем самым пожилую миллионершу с Лошади–5; неподалеку мирно торговались рабовладельцы; кто–то лениво палил из базуки на заднем дворе. За столом поразительно похожий на ихтиозавра шофер грузового такси в униформе ел уже восьмой апельсин и довольно метко обстреливал зернышками группу сбежавших с урока гимназисток. Гимназистки игриво ржали.
Беседа началась с расспросов о здоровье родственников и близких, плавно перешла на недавний скандал вокруг сенатора Дулье–третьего, которого застукали за незаконным подслушиванием мыслей политических противников; легко коснулась недавнего чемпионата мира по нардам; оплакала ничейную смерть шахмат – недавно теоретики доказали, что при абсолютно правильной игре белых и черных партия к 34 ходу не может не прийти к ничьей. Лишь после всего этого наша беседа мягко и ненавязчиво подвинулась к вопросам, представляющим, как теперь принято говорить, обоюдный интерес.
Я доел последний трюфель, достал баночку с фимиамом, закурил и сказал Сусу, что занимаюсь новым делом. Он сделал вид, что ничего об этом не знает; я сделал вид, что поверил, но при этом хитро подмигнул. Сус сдался и сказал: "Пойдем выйдем". Это означало: "Есть сведения". Вокруг было слишком много ушей, поэтому мы нырнули во встроенный в ресторан бассейн, хотя в нем и плавала подозрительного вида акула.
В ходе дальнейшей беседы была установлена плата, которую Сус хотел получить за совет. Я пообещал ему достать дефицитные черные чернила, а также заплатить за обед. Вынырнув из бассейна и расплатившись, мы вышли на воздух, и там Сус мне посоветовал.
Что и говорить, совет стоит чернил! Я всегда поражался футуристическим способностям Суса. Он, конечно, не мог знать всего, что будет, и обладал только способностью очерчивать контуры будущих событий. Но зато как очерчивать! (Когда контуры пересекаются, появляется конкретное предсказание. Класс футуриста как раз в том и состоит, чтобы почаще пересекать контуры. Этим они отличаются от кубистов.) Да, старый Сус по–прежнему один из лучших в своем ремесле.
С ним стоило тепло распрощаться, что я и сделал, завидев подъезжающее такси. Спрут ловко всосался в кабину и улетел. Не успев пролететь и двух парсеков, такси взорвалось. Я не встревожился, потому что в эпоху всеобщей регенерации погибают только дегенераты. Далее происходили следующие события. Выяснилось, что генетический код Суса в Центральном Галактическом Архиве гнусно выкраден, а Обязательная Копия в Йельском филиале изменена ровно на одну молекулу. То, что регенерировало из этой копии, выглядело настолько ужасно и так напугало всех присутствующих, что тут же было обращено обратно в код. Никто не помнил, какую именно молекулу изменили, а Главного Профессора сразил приступ белой горячки, поэтому восстановление Суса отложили до лучших времен.
Не знаю, как у вас, а у меня припрятана третья, запрещенная законом копия. Своя, разумеется, не Суса же!
5 Следующим подъехал частник. Я никогда не езжу на частниках, но в некоторых случаях они безопаснее. Я спокойно добрался до конторы. В конторе было тихо и спокойно. Уже принесли вчерашнюю почту и гороскоп. Он сулил неприятности на работе, богатую сексуальную жизнь с раком и советовал остерегаться семиголовых форм жизни. Подсказывалыцик забавлялся с компутатором. На столе уже дымился ароматный глюкс.
Совет, данный мне Сусом, гласил: "Послушай, не будь ослом, съезди в Рай". Он не мог сказать большего, бедняга, его уничтожили даже за эти слова. Страшно подумать, что бы с ним сделали, скажи он все.
Поездка в Рай, даже когда туда ходят рейсовые звездолеты, дело нешуточное, особенно если тут замешана чертовщина,– я позволял медленно течь своим мыслям по извилинам и глюксу по пищеводу. Встроенный в стену экран визуализатора предусмотрительно воплощал мысли в наивно–примитивные растровые изображения. Подсказывалыцик запрограммировал его на стиль Антона Ласевича – великого художника–точкиста. Визуализатор замешкался с показом фразы "замешана чертовщина", но достойно выпутался, изобразив декоративную бетономешалку в форме мифологического черта.
Что тут замешана чертовщина, – позволил я мыслям течь дальше, – сомнений нет. (Визуализатор написал слово "сомнения" и зачеркнул жирной черной чертой. Ему всегда с трудом давались абстрактные образы.) Безумный квакальщик, срывающий с груди кроссхоуперианца лучшего брыка. (Прибор показал, как все это происходило.) Это первый зарегистрированный случай безумства квакальщика, а потому он, возможно, свидетельствует о том, что это был не квакальщик. Стаи дохлых мопсов, летающие по Вселенной. Труп дерева в семиграннике, его прибытие и исчезновение. (На экране был я, с глупым видом сидящий в кратере. В невод попадают девятиноги, газеты, семигранники, рыбы и прочая дрянь. Я тяжело переваливаю через край кратера, шагаю в контору и вываливаю добычу на стол. Дальше бомба, я разлетаюсь на куски, регенерация, юная венерианка, я выхожу ее проводить, семигранник еще лежит, правда, его почти заслоняет тушка крупного мопса, и вдруг этот мопс оживает, хватает в пасть семигранник и растворяется.) Это первый зарегистрированный случай оживления и растворения мопса, а потому, возможно, это был не мопс. Убийство Суса. (Визуализатор позволяет себе вольность и показывает аквалангиста, закалывающего гарпуном Суса.) Необходимо ухватиться за какой–нибудь конец. (Визуализатор показывает неприличную картинку, но быстро спохватывается и изображает меня в виде Тезея, ищущего в глубине темной пещеры нить и одновременно отбивающегося от злобного Минотавра.) "Что же, – подумал я, – эта картинка не так уж далека от истины".
Визуализатор тактично затемнил экран.
6 Все эти необычные события и передряги настолько вывели меня из колеи, что я почти забыл о своем обычном восьмичасовом послеобеденном сне. Утомленный, я незаметно для себя задремал, а проснулся от неясного внутреннего импульса. Внимательно прислушавшись к себе, я локализовал его происхождение. Импульс возник в районе четвертого длинно–кошачьего нейрона. Надо сказать, лично у меня позывы, исходящие от кошачьих нейронов, говорят, что пора развлечься. Немного поразмыслив, я пришел к выводу: небольшая прогулка мною заслужена. Залез в центральный межгалактический туннель и отправился на Ривьеру.
Как всегда, в парке было многолюдно и шумно. Самая большая толпа собралась у павильона, где экспонировались чудовища, только что полученные с одной из новых планет. Чудовища издали казались забавными, и я протолкнулся поближе к клетке.
Одно из них выглядело странно знакомым и к тому же хитро подмигивало желтым глазом, но я убедил себя – мне это только померещилось. Толпа внезапно запричитала и заволновалась. Оказалось, неуклюжая гигантская сумчатая мышь случайно задавила розового карликового слона с Гнома–4. Эти мыши очень неловки, и их терпят в приличных домах за то, что они лучшие в галактике эмпатические психоаналитики.
Почти столько же народу собралось у аквариума со странным существом. Как гласила надпись, то была глубоководная ясновидящая рыба, обычно обитающая в системе Плутоновского водопровода, а ныне гастролирующая по Вселенной. Рыба быстро и деловито обслуживала желающих узнать свое будущее. Те отходили, удовлетворенные.
Я обогнул экзотеррариум, отверг предложение отведать аппетитнейших сырых тарантулов, убежал от шарлатана, предлагавшего определить и устранить причины моих забот по глубине ушных впадин, увернулся от глуповатого ковбоя, торговавшего сладостями вразнос, и долго убеждал заблудившегося детеныша–гуманоида, что я не его бабушка. До павильона, куда я направлялся, было уже рукой подать, и я различил надпись "Баня".
Мутус сидел в позе задумчивого орангутана и тщательно жевал банан, оглядывая окружающих проницательными серыми радарами. Увидев меня, он чуть приподнял голову, легкий мускусный запах благожелательности немедленно окутал меня, укачал и понес куда–то по спирали. Телепатический контакт был полным. Ривьера осталась далеко позади, и тысячи образов захлестывали меня со всех сторон. Мутус внезапно развернулся и – зашвырнул меня в Ниагарский водопад, а потом, не давая опомниться, провел через семь слоев солнечной магмы, освежил циркулярным метеоритным потоком, отгладил теплым паровым катком, окунул в метановую прорубь, покрасил волосы хорошей иранской хной и, наконец, завернув в мягкую простыню, вернул в кресло массажной. Я сидел среди других красных, потных и счастливых клиентов и пил пенистый холодный будвайзер. Настроение медленно, но верно улучшалось.
Сидевший справа отдыхающий взглянул на меня и доброжелательно рыгнул. Я вежливо покачал ногой в ответ. Отдыхающий поднялся, подошел ко мне, вручил сложенную вдвое бумажку, прижал палец к глазному яблоку в знак взаимной сопричастности и исчез во входном люке.
На бумажке было начертано: "Оставьте это дело" – и нарисован семиугольник.
7 Когда я уселся в салоне первого класса, вылетавшего рейсом Ривьера – Рай, в кресле справа оказалась летучая мышь неопрятной наружности. "Успела", – проскрежетала она и засмеялась, показав ряды хищных желтых зубов. Пристегнувшись ремнями, я постарался закрыть глаза и расслабиться, но попробуйте сделать это, когда на вас кровожадно пялится летучая мышь. В голову лезли различные мысли, в частности воспоминания о том, как после возвращения с Ривьеры я сидел в конторе, заново прокручивая все последние события на экране визуализатора. Выжав из бедного прибора всю его разрешающую способность, я увидел, что мопс, похитивший семигранник, и квакальщик, сорвавший с грповской груди лучшего брыка, вовсе не мопс и не квакальщик. На экране (хвала инженерам, создавшим это чудо техники!) в последнюю наносекунду перед исчезновением они обрели–таки свой истинный облик – маленького сморщенного существа в черном плаще. Мопс и квакальщик – это было так, напускное. Я где–то читал... Мимикрия – вот точное название.
До сих пор я так и не решил, надо ли мне стремиться в Рай. Либо нечистая сила устранит меня еще по дороге (при этой мысли соседка справа осклабилась, довольная), либо я долечу и, даже если раскрою тайну убийства поющего дерева, вряд ли это поможет найти пропавшее чучело брыка, а тем паче заставить существо в черном плаще превратиться обратно в квакальщика и принести Грпу свои извинения. Перспективы не очень радостные, а тут еще кровожадная летучая мышь...
Чтобы не видеть четырех рядов острых зубов, я повернулся налево и уставился в иллюминатор. Чернота успокаивала. И тут до меня дошло, что я не вижу звезд. Я протер глаза и иллюминатор – звезд не было видно по–прежнему. Внезапно я понял, что мы никуда не летим – не было обычной дорожной тряски. Разношерстные пассажиры начали преображаться, кто увеличиваясь, а кто и уменьшаясь в размерах и стандартизируясь в точные копии моей соседки. Сильно запахло серой. Неизвестно откуда появился сморщенный тип в черном плаще, тот самый, что прикидывался квакальщиком и мопсом. При его виде мыши отряхнулись и выстроились в строгую шеренгу. Я сидел в кресле и завидовал собственному хладнокровию, когда сморщенный подошел ко мне и сказал: "Ваша карта бита, Даго".
8 "Ваша карта бита", – сказал тип в черном плаще, сморкаясь в носовой платок. Из носа у него текло непрерывно. "Мы могли бы вас уничтожить со всеми потрохами и нелегальными копиями юнокода, – продолжал он, хлюпая носом. – Мы буквально все знаем о вас. Наше досье полнее, чем были в легендарном КГБ".
Тип достал откуда–то из складок своего плаща пачку сигарет, сделав эффектную паузу, медленно сорвал обертку, скатал ее в комочек и легким движением когтя отправил в мою сторону. Я вынес унижение достойно, даже не моргнув. Достав сигарету черным щупальцем, он предложил ее мне. Я сказал, что не курю (это было неправдой), но ни в коем случае не отказался бы от хорошей чашечки глюкса (это было правдой). "Глюкс вы будете пить в Раю", – пошутил сморщенный, и вся шеренга летучих мышей смачно заржала, обмениваясь фразами вроде: "Как он ему вдарил" и "Ну наш старикан дает". Сделав глубокую затяжку, тип продолжал: "Мы могли бы вас уничтожить, Даго. Но мы добры лишь потому, что нам понравились ваша настойчивость и смелость, проявившаяся в нуль–реакции на предупреждения. И кроме того, мы ведь деловые люди, Даго. Вы можете нам понадобиться. И если вы готовы отдать нам часть своего опыта и знаний, – тип сделал широкий жест рукой, как бы показывая, насколько велики, по его мнению, мои опыт и знания, – то мы за ценой не постоим. Мы умеем ценить нужных людей, Даго. Ну так что, вы согласны?". Я ответил, что, безусловно, согласен, если будут соблюдены мои моральные принципы. В шеренге летучих мышей послышался громкий шепот: "Его моральные принципы, вы слышали?" – и иронические смешки. "Ну что же, – сказал тип. – В таком случае с вами желает побеседовать сам господин Верзивул. Будьте добры, наденьте этот антирадиационный костюм и пожалуйте за мной в топку".
Спускаясь по крутым железным ступеням, я думал о том, как же я был наивен, приняв этот дьявольский корабль за пассажирский. "Ты шляпа, – сказал я себе. – Вряд ли твои способности понадобятся кому–нибудь, кроме нечистой силы". В машинном отделении предо мной предстала следующая картина: в ядерной печке, удобно облокотившись о стержни реактора нежился благообразный седовласый джентльмен в форме подполковника гвардерианской армии. В неяркой синеве свечения он выглядел буднично, гуманоидоподобно. Подняв голову, он уставился на меня суровым взглядом шерифа и произнес, слегка картавя: "Так вот вы какой, голубчик. А я представлял вас совсем другим".
9 Тут он почему–то засуетился, начал что–то искать среди регулирующих стержней, нашел бумажку, прочитал, засунул обратно и, просияв, сказал: "Ну ладно, поскорее к делу. Мы не потребуем от вас слишком много, милейший. Небольшие дружеские услуги, я бы сказал, гмм... консультационного характера, что ли. У вас ведь есть дружок в полиции Ближних Миров, голубчик? Ну и славненько, ну и чудненько".
Глаза Верзивула подернулись туманной пеленой, и он продолжал медленнее и как бы нараспев: "Дружище Даго, наша организация катастрофически теряла влияние. Ангелы, эти гнусные мелкие людишки, теснили нас по всем галактикам. Все наши беды начались с того, что они ворвались в законно принадлежащий нам игорный дом на Каллисто, дебоширили, грязно, с нашей точки зрения, ругались, распугали публику, разбили карточный столик и два стула. Моральный ущерб оказался еще больше. Потом они отбили у нас сеть супермаркетов и закусочных, которыми мы владели с незапамятных времен".
Мирный тон подполковника совершенно не соответствовал событиям, о которых он рассказывал. "Мимикрия", – подумалось мне. Тем временем печальное повествование продолжалось: "Ангелы вели себя все нахальнее: наносили удар за ударом и скрывались на своей защищенной территории – в Раю, где упивались победами под пение райских деревьев. Вы ведь знаете, – он снял фуражку, вытер лоб, вздохнул, – что нечистая сила не может проникнуть в Рай? Это противоречило бы теории Баллоуна, черт бы его побрал. Мы пытались его подкупить, но он заявил, что для него наука – превыше всего. Вы ведь знаете эту вздорную теорийку? С тех пор как нашли эти вирусы в Нью–Йорке, Баллоун совсем зазнался.
Сейчас,– продолжал он, сверяясь с бумажкой, наш индекс популярности – наинизший за последний отчетный период. Пришлось принимать срочные меры. Мы обратились к футуристам, и физикам, и владельцам информации – да, да, именно к Сусу. Потом, правда, пришлось его убрать – он слишком много знал. Так вот, Сус сказал, что видит опасение в разрушении какой–то зелени и каких–то корней. Мы не могли понять, что бы это могло значить, пока не получили информацию, выкраденную у физика–теоретика Иванова. Иванов утверждает, что уничтожение любого конечного элемента Рая приведет к нарушению его экстерриториальности.
Это было уже что–то. Таким образом, сопоставляя и анализируя, нам пришлось пойти на убийство дерева. Мне было его жаль – я любил слушать их пение. Вы помните ту песнь? – и Верзивул запел неожиданно приятным тенором. Закончив петь, он сказал: – Кстати, вы знаете, что деревья поют теперь только тяжелый рок? Как вы думаете, это их форма выражения скорби по погибшему товарищу? Не знаете? Ну и ладно. А чучело брыка? Ну с этим все совсем просто".
Он порылся в ворохе угольев и достал отлично выделанное чучело крупного брыка. "Просто у меня к ним слабость, – сказал Верзивул и, улыбнувшись, ласково потерся о тушку щекой; потом продолжил уже совсем другим, фанфарно–торжественным тоном: – Теперь мы можем проникать на их территорию. Завтра мы планируем нанести этим негодяям сокрушительный удар в их логове. В семь ноль–ноль по среднерайскому времени".
Выдержав паузу, подполковник опять сказал: "Вы свободны, Даго. Когда понадобитесь, вас позовут. Бидон, проводите господина Даго до его астероида и смотрите, никаких телесных повреждений". Он даже пожал мне на прощание рукав антирадиационного костюма.
Наконец–то я узнал, как зовут сморщенного типа в плаще.
10 Дальнейшие события внешне складывались как нельзя лучше. Подручные Бидона разыскали квакалыцика–токсикомана, который за пару пакетов веселящего газа согласился извиниться перед Грпом и стерпеть пару пощечин. Неотличимая копия утерянного чучела брыка заняла законное место на широкой груди добродушного кроссхоуперианца. Сородичи были в восторге, Грп одержал убедительную победу на выборах в местное Управление художественной самодеятельностью. Я получил свой бульверизатор.
Дело об убийстве дерева успешно замяли с помощью моего друга из полиции Ближних Миров. Друзья–деревья погоревали–погоревали и, оставив тяжелый рок, вернулись к песенному фольклору, вызвав тем самым небольшую серию студенческих волнений на одной из металлических планет.
Все выглядело как прежде, но время от времени стали меня посещать безответные вопросы. Согласно теории Баллоуна, теперь, после исчезновения глобального Рая, нарушилась целостность Вселенной. Значит, как зловеще предрекал Баллоун, энтропия будет бесконечно возрастать, необратимо подталкивая мир к всеобщему коллапсу? Вряд ли это отразится лично на мне, я уже стар, и все–таки...
Вчера я не нашел своего любимого китайского ресторанчика в туманности Андромеды. Он бесследно пропал вместе со всей туманностью. Пришлось обедать сырыми тарантулами на Ривьере. А сегодня я вышел из межгалактического туннеля там, где всю жизнь находилась Ривьера, и обнаружил только компанию парящих в пустоте университетских профессоров во главе с Баллоуном. Профессора с жаром спорили о возможном развитии событий.
А самое обидное заключалось в том, что когда мне надоело слушать о "коллаптическом континууме" и "вакуумных хвостах" и я повернулся, чтобы уйти, то не обнаружил межгалактического туннеля. На месте входного люка стоял нанюхавшийся квакальщик и смеялся.
Может, кто–то подскажет, как мне теперь попасть обратно в свою контору?
Химия и жизнь, 1991, № 12, С. 79 –85.

виктор гор, а кто автор сего шикарного произведения?

Добавлено через 1 минуту
"И очнувшись от печали,
Улыбнулся я вначале,
Видя важность черной птицы,
Чопорный ее задор.
Я сказал: "Твой вид задорен,
Твой хохол облезлый черен,
О зловещий древний ворон,
Там, где мрак Плутон простер,
Как ты гордо назывался
Там, где мрак Плутон простер?"
Каркнул ворон: "Nevermore".
Э.А.По. "Ворон"


...Мертвые серые волны набегали на мертвый оплавленный песок и с
точностью метронома откатывались обратно, туда, где морское пенящееся
месиво смыкалось у горизонта с мутным небом, изорванным провалами
атмосферных дыр и вихревых колодцев, предвещавших торнадо. Небо нехотя
сплевывало мелкие, слабо светящиеся брызги в грязную земную плевательницу;
земля в местах попадания вяло дымилась, остывая спекшейся коркой -
впрочем, дымилась она уже несколько лет. Ветер метался над побережьем,
ветер свистел в сухих скелетах немногих сохранившихся зданий, ветер
ворошил грязный тюль пепла, обнажая погребенные под ним кости. Небо
равнодушно разглядывало останки. Плевать оно на них хотело...
В первые дни трупов было так много, что ошалевшие от счастья вороны
устроили себе роскошное пиршество. Из-за радиации воздух был почти
стерилен, и птичья толкотня растянулась на недели, потом - на месяцы...
Процесс разложения шел медленно, и когда многие из стаи лысели и умирали
посреди гама и хлопанья крыльев - их тела оставались нерасклеванными.
Крылатые собратья из более удачливых - они предпочитали человечину.
Постепенно вороны заметили, в каких местах их подстерегает невидимая
смерть, и больше не залетали туда. Еды со временем оставалось все меньше,
все труднее становилось отыскать не тронутые гнилью и клювами тела; а о
том, чтобы поймать крысу, вообще не могло быть и речи. В первые дни после
Конца крысам, вопреки всем прогнозам, почему-то повезло гораздо меньше,
чем воронам. Угрюмые птицы копались в развалинах, перелетали с места на
место, разгребая легкий шуршащий пепел; и никто не хотел понять, что
времена сытости канули в небытие...
...Ворона сидела на берегу и ждала. Море нередко выбрасывало на берег
что-нибудь съедобное: раздавленную морскую звезду, краба, сварившегося в
собственном панцире, фиолетовую медузу... Ворона была голодна и сердито
косила налитым кровью глазом на грязную пену прибоя. Ничего. Плохая эпоха.
Особенно плохая после недавнего, чуть тронутого огнем изобилия... Ворона
хрипло каркнула, и в скрежете ее горла на миг проступило забытое слово
навек ушедшей расы. Чужой расы. Вкусной и обильной. И теперь никогда
больше... Никогда.
Очередная волна с безразличным шелестом лизнула сырой песок берега и
откатилась, подобно всем предыдущим, оставив после себя серые опадающие
хлопья и некий предмет, совершенно неуместный на унылом однообразии
побережья. Съедобность предмета была весьма сомнительной - и все же ворона
заковыляла к бугорку медленно оседавшей пены, из которого выглядывало
что-то темное и блестящее...
На песке лежала старинная пузатая бутылка зеленого стекла, надежно
заткнутая просмоленной пробкой. Ворона покосилась на пробку сначала одним
глазом, потом другим... Наконец природное любопытство взяло верх. Птица
осторожно клюнула пробку. И еще раз - уже увереннее... Когда черной
взломщице удалось пробиться сквозь слой окаменевшей смолы, дело пошло
быстрее: трухлявое дерево легко крошилось под ударами крепкого клюва. Ну
вот, еще разок, и еще, и...
Испуганная ворона едва успела отскочить в сторону. Желто-бурый дым,
рванувшийся из бутылочного горлышка, облаком поднялся вверх и сгустился,
образовав обнаженную многометровую фигуру с разметавшейся агатовой гривой
и бронзовой кожей.
- Слушаю и повинуюсь! - прогремел над мертвым берегом низкий голос
гиганта.
Тишина была ему ответом. Только шорох серых волн, только тоскливый
свист ветра.
Джинн поежился.
- Где ты, о повелитель, освободивший меня?! Что прикажешь: разрушить
город или построить дворец?..
Ворона недоверчиво переступила с ноги на ногу и решила пока не
приближаться.
Джинн в растерянности огляделся по сторонам и с ужасом и недоумением
увидел дымящиеся руины, свинцовое море и то, что местами выглядывало
из-под вздымаемого ветром пепла. Он вздрогнул и невольно сделал шаг назад,
по направлению к давно знакомой бутылке. Шаг сотряс застывший пляж, и
ворона истошно закаркала. Джинн повернул голову.
- Что прикажешь, о повелитель? - джинн присел перед птицей на
корточки, и в пронзительных глазах его появилась некая обреченность.
Ворона насмешливо взъерошила перья. Джинн уже знал, чего хочет
голодная птица, но все же предпринял безнадежную попытку изменить судьбу.
- Может, я лучше построю дворец? - робко спросил джинн. - Или разрушу
город...
Ворона глянула на развалины и нахохлилась. Джинн тяжело вздохнул и
принялся за работу...


...Мельчайшие комочки первобытной протоплазмы сливались воедино,
жадно поглощая питательные вещества из пронизанного ультрафиолетом густого
теплого бульона; они делились, множились, структура их быстро усложнялась,
сильнейшие пожирали слабых и выживали, и жизнь уже выбиралась на сушу,
расползаясь по новым, еще неизведанным пространствам...
Гигантские ящеры бродили между гигантскими папоротниками, грозный
каток оледенения утюжил вздрагивающую планету, и первая обезьяна уже взяла
в мохнатые руки палку... и люди в колесницах метали дротики в бегущих
варваров, и горел Рим, и горел Дрезден, и первый ядерный гриб вырос над
секретным полигоном, и трясущийся палец уже завис над алой кнопкой...
Джинн сгорбился и полез в свою бутылку.


...Мертвые серые волны набегали на мертвый оплавленный песок и с
точностью метронома откатывались обратно, туда, где морское пенящееся
месиво смыкалось у горизонта с мутным небом, изорванным провалами
атмосферных дыр и вихревых колодцев, предвещавших торнадо.
Старинная пузатая бутылка зеленого стекла, надежно заткнутая
просмоленной пробкой, валялась на рыхлом песке. Ворона презрительно
тронула ее крылом и не спеша направилась вдоль берега, изредка
останавливаясь и тыча клювом в присыпанные песком тела. Еды было много.
Ворона была довольна.
Осторожные руки прибоя тронули бутылку, перевернули и понесли в море
- прочь, все дальше от молчащего берега. Не оборачиваясь, ворона глухо
каркнула, и в скрежете ее горла на миг проступило забытое слово навек
ушедшей расы.
Никогда.
Никогда больше.
NEVERMORE.

Не верьте тем, кто Вам не верит.
Не ждите тех, кто не спешит
Нажать звонок у Вашей двери,
Когда беда Ваш дом крушит!

Забудьте тех,кто в жизни новой
Забыл о том, кем был вчера,
Чье наспех брошеное слово
Полощут времени ветра.

Не призывайте равнодушных-
Не отзовутся - все равно.
Им кроме органов наружных
наверно, больше не дано.

Ищите тех, кто Вас услышит,
В толпе узнает, позовет,
С кем тонкой ниточкою свыше
Судьба Вас накрепко совьет.

Держитесь тех, кто, с Вами споря,
Остался в главном заодно.
Кто разделил и слезы горя,
И бурной радости вино.

Доверьтесь тем,кто звону верит
Колоколов, а не монет,
Кто совесть Вашей мерой мерит,
Чье "да" - так да! А "нет" - так нет!

Спешите к тем, кто жаждет встречи,
Кто Вас как личный праздник ждет.
С кем раз в году прожитый вечер
питает душу целый год.

Храните тех, кто сердцу дорог,
Над кем не властны времена.
Кто и тогда ведет Вас в гору,
Когда вершина не видна.

И как немного озаренных светом
На нашем жизненом пути!
Дай, Бог,их встретить.
И при этом Дай, Бог, в себе- Себя найти.

ДЕВЯТЬ ДНЕЙ ОДНОГО ГОДА



"ИСТИНА ГДЕ-ТО РЯДОМ..."




...Вовсю Январь. Девятый День прошёл.
"Проснулись" сразу: Печень, Почки, Грыжа...
Ещё бы сутки — было бы не выжить.
ТЫ КОНЧИЛАСЬ. И это — хорошо.

...Но в душу, вдруг, влетел неясный Страх:
Я думал, будет, как-то "поэтапно",
Но вышло так: ТЫ КОНЧИЛАСЬ ВНЕЗАПНО.
Во всех бутылках, рюмках и шкафах.

С утра, денёк какой-то "весь не тот":
Опущен "DOWN" Праздника Рубильник...
...И сиротливо, Грустный Холодильник
Глядит в лицо мне Недрами Пустот...

...Все Девять Дней, под смогом сигарет,
Совсем забыв о сердце и валюте —
Я ПИЛ и ЖДАЛ... Я ждал ПРИХОДА СУТИ!

И ВЫПИЛ ВСЁ. ...А СУТИ — ТАК И НЕТ.

Несколько не цензурно, по этому - скриншот...

Вот классической, быстрой проводкой,
С мелководья и вниз, в глубину,
Из двухместной, резиновой лодки,
Виброхвост, я, ступенькой тяну.

А в тумане, встающего солнца,
Тусклый свет отражает река.
Через бланк мне в ладонь отдаётся
Долгожданный удар судака.

Режет леска багровую воду.
Снова гасит рывок фрикцион.
Озверевший, назад, на свободу,
Вновь пытается вырваться он.

Многократно проверенной снастью,
Не давая ему слабину,
Нет, не рыбу - рыбацкое счастье,
Я к сачку своему подтяну!

Как нам добраться до Альфы Центавра?

Я еще не знал, что мой невинный вопрос перевернет мою жизнь с ног на голову. А спросил я вот что:
- Мужики! Вам случайно котята не нужны?

Если вам кто-то скажет, что инопланетяне жуткие снобы, - плюньте тому в глаз. Они отличные ребята и здорово помогли мне в одном деле.
Эта история случилась хмурым ноябрьским вечером. Я допивал чай на кухне и собирался смотреть последнюю серию «Бригады», как услышал стук в калитку. Загавкали соседские волкодавы, залаял наш пес Барсик, и мне пришлось накинуть куртку и выйти во двор – посмотреть, кого это принесла нелегкая. За калиткой стояли двое, и Барсик заливался безудержным лаем.
- Чего надо? – спросил я.
- Хозяин, извините за беспокойство. Мы не местные. Заблудились. Не подскажите, как нам добраться до Альфы Центавра?
- Мужики, епрст… Вы че, сдурели? – сказал я и подошел ближе. Поймите меня правильно. Разный народ иногда стучит в калитку. И «дайте-вадички-папить», и «памагити-люди-добрыи». Иногда спрашивают, где тут «дурь» можно купить. Иногда просят пару литром самогона в долг… Дорогу до ближайшей звезды спрашивали впервые.
Я даже растерялся. Выглядели эти два мужика совершенно обычно. Лица неприметные, пальто серые, у обоих коричневые кепки на голове. И только когда я подошел, то увидел, что они близнецы. Точная копия. Ну, думаю, какие-то аферисты.
- Знаете что. Идите, люди добрые, отсюда, пока я собаку не отвязал.
- Послушайте. Мы понимаем, что это выглядит нелепо, но мы действительно заблудились. Никто нам не хочет помочь. То ружьем пугают, то собаками, то милицией.
- Ну да. Сами мы не местные, глаза у нас честные… щас в милицию и позвоню. Идите, идите…
- Постойте. Не звоните никуда. Мы действительно инопланетяне. И действительно заблудились. Вон стоит наша посадочная капсула, - и один из них махнул рукой на дорогу. Там, в темноте, еле угадывалось огромное сооружение высотой с пятиэтажный дом. С виду оно напоминало водонапорную башню. На нем перемигивались разноцветные огоньки и светились круглые окошки-иллюминаторы. Вот тут-то я и понял: все, чувак, ты попал! Похоже на белку, то бишь «делириум тременс». Редкий случай, а ведь я и не пью толком. У меня с любого праздника початая бутылка неделю может спокойно стоять. Маринка говорит, что хоть с этим все в порядке: муж не пьет. И вот на тебе!

- Никакой белой горячки… Это действительно наша капсула, а мы инопланетяне. Живем на Бета Змееносца. Летели на день рождения родственников – сломались навигационные приборы.
- Вы че, мысли читаете?
- Есть немного, - улыбнулся один из них.
- Ну-ну. А русский откуда знаете?
- Лингвоанализатор, - он постучал согнутым пальцем по кепке. – Синхронный перевод и вживление лингвистической психоматрицы.
- Угу. Как же…
- Вы только ничего не подумайте… скрытая камера тоже ни при чем.
- А?
- Я говорю, скрытая камера, о которой вы подумали, тоже ни при чем. И мы не шпионы. И у вас не белая горячка.
- Бля. Это ж надо…
- Обсценная лексика, снижение социальной ценности объекта, упоминание гомосексуальных взаимоотношений, противоестественные табуированные связи, порочащие…
- Ладно, хватит. Уже и матюкнуться нельзя.
- Это лингвоанализатор. Он расшифровывает, простите.
- Ну и что мне теперь с вами делать?
- А вы дорогу до системы Центавра не знаете? – с надеждой спросил инопланетянин.
- Да тут вроде недалеко, четыре с половиной звездных года. По телевизору слышал.
- А направление не скажете?
- Дома где-то атлас валяется.
- А можно мы атлас посмотрим? Мы не аферисты и не гипнотизеры. В конце концов, вы можете нас испытать.
- Это еще как?
- Вспомните какой-то эпизод из своей жизни.
- Ну… ладно. Вспомнил.
- В восемьдесят девятом году Лизка Кущина, 18 лет, незамужем, заразила вас и Олега Сосновского триппером… «Сука, падла, я ей ноги повырываю, 150 рублей, ну ни хрена себе…»
- Эй-эй… тихо, тихо. Соседи услышат. Ладно, подождите, я только собаку привяжу. Но с этой минуты вы мои мысли не читаете. Нечего…
Вот так мы и познакомились. Я привязал Барсика и провел их на кухню. От чая и водки они отказались. Я принес им атлас звездного неба. Они на него взглянули и заметно расстроились. Плоский, сказали, и вид только со дна атмосферы, никакой привязки к галактическим ориентирам. Тогда я принес им компакт «Ред шифт». Я уже не помню, кто подарил. Наверное, Борисович, у него жена в Планетарии работает. На этом компакте неплохая энциклопедия по астрономии. «Красный сдвиг» им понравился больше. Они даже повеселели. Здесь же, на кухне, махнули пару раз рукой прямо в воздухе и развернули огромный экран. Он был похож на полупрозрачный аквариум, но очень тонкий. Они гоняли на нем какие-то трассы, пунктиры и непонятные формулы. Я только в углу сидел, челюсть выпадающую поддерживал. Никому ничего не скажу. Зачем позориться? Все равно никто не поверит.
Пару раз они разворачивали экран поменьше. В нем мелькали какие-то зеленые тени, проплывали серебристые пузырьки. Между собой они говорили на каком-то странном языке. Их настоящая речь была похожа на язык рыб. Буль-буль да Буль-буль. Это еще слава Богу, что жена с дочкой гостили у тещи. Как бы я им это все объяснил? Похоже, мне повезло.
«Красный сдвиг» тоже не помог. Инопланетяне сидели на кухне хмурые и расстроенные. Как я понял, их навигационные приборы пришли в полную негодность, а без них они не могут улететь. Жалко мне на них смотреть стало. Решил их хоть как-то разговорить. Когда еще такое случится.
- Я, конечно, все понимаю, но вы так свободно туда-сюда шастаете. А почему мы вас никогда не видели?
- Видели, только внимания не обращали.
- А почему бы вам не наладить контакт с правительствами? Менялись бы чем-то. Мы вам что-то, а вы нам технологии, парочку звездолетов бэушных подкинули бы.
- Нельзя. Это запрещено.
- Почему нельзя? – спросил я. – Вы же по всей галактике шатаетесь. Наверняка с разными там зелеными человечками якшаетесь. Чем мы хуже?
- А вы деньги не возвращаете. Репутация у вас плохая.
- Какие такие деньги?! Не понял. Ну-ка с этого места поподробнее. Какие это деньги мы замутили?
Как это какие? Ваш планетарный банк под гарантии правительства Земли взял у галактического сообщества 13 миллиардов межзвездных единиц на развитие инфраструктуры и помощь инвалидам Луны.
Хм… тут я недоуменно в затылке почесал. Бабки взять под красивое название – это очень даже по-нашему, но что-то я никогда не слышал о планетарном банке, а про инвалидов Луны вообще только узнал.
- А вы не ошибаетесь?
- Исключено. Во всех учебниках по кредитному делу этот случай подробно описан. Искренне рекомендуется с обитателями вашей планеты не иметь вообще никаких сношений.
- И давно?
- Два миллиона лет. По вашему исчислению.
- Ага! Неправда ваша, мужики. Не было тогда тут никого. Может, пара динозавров и пробегала – а людей не было. Динозавры же не могли бабки зажилить? Они тупые и сдохли к тому же.
- Динозавры ни при чем. Это вы их истребили.
- Мы?
- Вернее те, кто были до вас. Атланты.
- Ах, атланты… ну да… как же я сразу не врубился. Эти да, эти могут… - я сделал вид, что все понял. – Так это они ваше уважаемое сообщество на кучу денег развели?
- Не совсем понимаем, что такое «развели», но средства поступили на их счет.
- А где атланты сейчас? В бегах?
- Трудно сказать. Они многим цивилизациям должны. Но долг висит за вашей планетой.
- А мы туту каким боком? – изумился я. – Мы же деньги не брали…
- На Земле живете?
- Ну… живем.
- Значит – должны. Любой долг привязывается к обитаемой планете, как к стабильному образованию.
- Ну ни черта себе! А если мы на Венеру переселимся?
- Тогда вы будете считаться новой цивилизацией.
- Ага. Ясно.
Если честно, от всего этого у меня голова кругом пошла. Слишком много информации, а я от усталости просто валился с ног. Контакт с инопланетным разумом – это приятно, конечно, но тут я начал зевать… Прошлой ночью кошки не давали мне выспаться.
У нас живут две кошки – Сильва и Сейлор Мун. Сильве пять лет, это своенравная сибирская кошка. Сейлор Мун всего-то восемь месяцев. Это имя ей дала моя дочка Олька, она обожает этот мультсериал. Сейлор Мун, совершенно черная и безбашенная кися, приблудилась к нам этой весной и уже два раза оборвала карниз, катаясь на шторах. Некоторое время они с Сильвой шипели друг на дружку, но все обошлось. Чтобы не сломать язык, вторую я зову просто и коротко – Муня.
Недавно Сильва родила двух котят. Кошки рожают легко, тем более что я, на правах хозяина, каждый год помогаю. Сижу, поглаживаю пузо и покрикиваю: «Тужься, Сильва, давай, бейби… ну-ка, еще чуть-чуть!» ? И, как я понимаю, рожать под присмотром хозяина ей просто в кайф.
Котята в этот раз вышли разномастные. Черного с белым пятном на кончике хвоста мы назвали Кисточкой, а полосатого назвали Мурзиком. Весь месяц Муня наматывала круги вокруг Сильвиного гнезда и пыталась полизать чужих котят. Инстинкт срабатывал. Сильва зорко следила за ней и предупреждающе грозно рычала. И вот неделю назад эти мерзопакостные засранцы, эти сильвины выкормыши, эти мелкие пискли решили-таки выползти на белый свет, и мой дом превратился в кошкодром. Мы натыкались на них, они пищали из-под кроватей и мешали работать. Знающие люди меня поймут.
Но это еще не все! Сильва повадилась приносить котят к нам под одеяло. Котята мяукали, искали сиську и царапались. Предыдущей ночью Олька попросилась спать с Маринкой (моя жена), и меня временно положили в детской. Я думал, что высплюсь. Ага… наивный. В три часа ночи Сильва пригнала ко мне своих питомцев, и они начали радостно пищать мне на ухо и прыгать с подлокотника дивана на мою лысину. Я вежливо отнес все семейство обратно в кабинет, где для них лежит картонная коробка от системного блока. Через пять минут Сильва приволокла в зубах Кисточку и побежала за Мурзиком. Кисточка тут же побежала за ней и спряталась под шкаф. Сильва приволокла Мурзика и стала искать Кисточку. Потом все вместе начали орать друг другу из разных углов комнаты. Вскоре пришла Сейлор Мун, начала играть с Кисточкой и кусать ее за ушки. Они перевернули стул, и я окончательно проснулся.
Я разозлился, сгреб весь этот кошачий бордель в кучу и перетащил их на лоджию. Сильве я лично пообещал сделать из нее люля-кебаб, если она принесет мне хоть одного котенка. Поймите меня правильно: несмотря на то, что я люблю кошек, иногда я их просто ненавижу.
Сижу на кухне сонный, голова кругом идет. Приблудные инопланетяне лопочут по-своему, а я спать хочу. Вдруг на кухню проскользнула Сильва и направилась к своей мисочке с молоком. Вы бы видели их лица.
- А откуда у вас навигатор? – изумленно спросили они.
- Какой еще навигатор? – этот сумасшедший день стал порядком мне надоедать.
- Да вот же! – и тычут пальцами в Сильву, а у самих глаза по полтиннику.
- Чуваки, вы меня достали! Это. Моя. Кошка. Сильва. И хватит тут загадки загадывать… - в этом момент на кухню ракетой влетела Муня и за ней вприпрыжку пронеслись оба котенка. Инопланетяне с грохотом упали на пол и простерлись ниц.
- Эй, вы чего?
- Хозяин навигаторов, пастух провидцев-во-тьме-мироздания, простите нас, простите, мы нарушили ваш покой…
- Мужики, да вы че, ваще офигели?!
- О, предводитель смотрящих в темную ночь пространства, воспитатель разведчиков-вселенских-дорог, о…
- В что, кошек не видели?!
- Это не кошки… - услышал я в ответ.
- А кто?! – не хватало еще, чтобы они оказались заархивированными динозаврами или тайными агентами Моссада. А удивляться в этот вечер я порядком устал.
- Это навигаторы, племя межзвездных разведчиков, только они всегда знают дорогу и способны вести любой корабль в любом направлении. Все координаты они впитывают с молоком своей матери.
Если честно, то в этот момент я подумал, что зря я так сразу отбросил мысль о белой горячке. И еще вспомнил фильм про шизанутого математика. «Игры разума» называется. Там за одним чудаком два придурка весь фильм ходили, как привязанные. С ними еще девочка была какая-то невменяемая. Потом оказалось, что они ему просто кажутся, а шизофрения не так вредна и опасна. В общем… тихо шифером шурша, крыша едет не спеша.
Неожиданно зазвонил телефоне. Я поднял трубку.
- Але. Сергей?
- Ну.
- Это я, ты за хлебом сходил? – я узнал свою жену.
- Сходил, любимая.
- Ты за нами скучаешь?
- Конечно. Еще бы мне не скучать, - туманно сказал я. Скучать мне, однако, было довольно трудно.
- Значит, так. Завтра поедем отдавать котят. Мне они надоели. Они взрослые, писают где попало. Если их никто не захочет забирать – повезем на птичий рынок, просто отдадим кому-нибудь.
- Я не против, - покорно сказал я. Уж я-то помнил, как в прошлом году один из очередных котят умудрился ювелирно обоссать удлинитель. Котенка подбросило на метр в воздух, на щитке выбило пробки, и всего-то… сгорели все лампочки и Маринкин любимый утюг. Котенок остался цел, но на удлинители он больше не писал.
- Ну все, целую, - я повернулся к инопланетянам.
Я еще не знал, что мой невинный вопрос перевернет мою жизнь с ног на голову. А спросил я вот что:
- Мужики! Вам случайно котята не нужны?

«Дорогой друг. Долетели нормально. Навигатор Всевидящий Мурзик проложил путь до самой столицы нашей империи. Искренне благодарим за помощь. Вы спасли нам жизнь. Нижайше просим принять в дар небольшой и скромный подарок. Никаких возражений мы не принимаем. Искренне ваши друзья.»
Скромный подарок – это невообразимых размеров звездолет, который пригнали на орбиту Земли спустя несколько месяцев. Как оказалось, это стандартный колонизатор полуавтомат. Пользуясь приложенной к нему инструкцией, я за неделю изменил климат планеты Венера. Теперь вместо бушующих штормов из серной кислоты там идет тихий дождик над зелеными лугами и сонными озерами. Пришлось немного повозиться с температурой – 450 градусов по Цельсию ни мне, ни Маринке не нравились. Установили обычную, комнатную. Тринадцать миллиардов долга я переписал на себя. Думаю погасить через полгода. Котята-навигаторы в любой звездной системе идут по 300 лимонов за штуку. Взрослые кошки – по 500 лимонов. Не знаю почему, но особенно ценятся полосатые. Уволился с работы и решил переселиться на Венеру. И тут возникла проблема. Дочка Олька наотрез отказалась улетать без подружки Аленки. Аленка хочет на Венеру, но только со своими родителями. Ее родители, наши близкие друзья Ирка с Генкой, предлагают взять с собой кучу народа. Жена Маринка говорит, что будет скучать по маме и папе. Те упираются и без своих знакомых наотрез отказываются ехать. Я прикинул – за две ходки управлюсь. Это примерно по 100 тысяч народу за один рейс. Для Сильвы и Сейлор Мун я принес двух племенных котов. Правда, они жрут много и метят углы. На окнах уже нет ни одного карниза. Вчера принимал роды у Сильвы.
А мучает меня один вопрос. Я как-то совсем забыл, что у меня еще черепашка дома живет. Сестра Наташка перед отъездом в Голландию подарила. Зря я черепашку инопланетянам не показал. Зря!

Налёт

- И откуда таки на нас свалилась эта цаца, Жора? - спросил мужчина постарше.
- Цацу прислали аж из Житомира, - ответил мужчина помладше, - Теперь цаца целыми днями звонит обратно в свой великий Житомир, шобы поплакать за жизнь в нашем захолустье.
- Шо вы говорите? - мужчина постарше дёрнул подбородком, - Я всегда утверждал, шо телефон в сберкассе должен иметь выход только на милицию. Почему три целых клиента должны ждать вот уже целое утро, пока цаца наговорится и соизволит принять деньги на книжку? Я всецело поддерживаю эту пожилую даму!
- Миша, я таки не очень понимаю эту вашу махинацию с дробями, но крепко уважаю целостность вашего мнения, - кивнул мужчина помладше.

- Слушайте меня свободным ухом, столичная цаца! - возмущалась тем временем пожилая дама, - У меня больше дел, чем у вас пустоты под бигудями. Оставьте в покое варнякать по телефону, начните обслуживать население! Мы устали слушать за ваши мансы и хочим пополнить книжки.

Дверь распахнулась и в помещение вошли трое мужчин. Один из них направился к окошку кассы, второй остановился в центре комнаты, а третий заложил дверь, просунув ножку стула в ручки.
- Дамы и господа, ша! - сообщил первый, - Я не стану брехать, шо никто не пострадает, но если будет тихо, то может оказаться, шо я зря переживал за ваше здоровье. С другого бока, на дверях стоит вооружённый Йося, а прямо рядом с вами стоит вооружённый Додик, шо уже кое-шо за тишину, как вы думаете?

Он наклонился к окошку и с улыбкой поинтересовался:
- Имею до вас два вопроса - как зовут такую милую барышню и держите руки так, шобы я их видел даже закрытыми глазами. Я - Беня, если вы не вдруг не знаете. Но если вы таки вдруг не знаете, то это револьвер, шо уже кое-шо за меня, как вы думаете?
- Я дико извиняюсь, Беня, - подал голос мужчина постарше, - Но цаца приехала из Житомира и очень даже может не знать за Беню. Я совсем не удивлюсь, если цаца не знает даже за револьвер.

Девушка-кассир возмущенно фыркнула, с треском положила трубку, встала и откинула назад каштановые волосы, закрывавшие лицо.
- Знаете шо, знаменитый на весь город Беня? Вы так размахиваете своим пистолетом, как будто он ваша единственная гордость. Если хочите знать, меня зовут Ляля.
- Цацу зовут Ляля, - закатила глаза пожилая дама, - Тикай-ховайся, Житомир на тропе войны.

Беня прищурил левый глаз, оценивая красоту девушки, и спокойно осведомился:
- Ляля, зачем вы говорите злых слов, Ляля? Я шёл сюдой и думал за кассу. Теперь я стою в кассе и думаю за вас. А время тем временем исходит на пшик и деньги до сих пор не перешли из вашей симпатичной конторки в наши вооруженные до зубов руки. Скажите, Ляля, вы думаете, шо так должно быть? Или вам капельку кажется, шо я таки сбился с курса?
- Скажите, Беня, это шо, налёт? - возбуждённо поинтересовался мужчина помладше, - Так наверное, нам пора лежать тихо и делать вид, шо мы вас в упор не видим. И мы хочим вас заверить со страшной силой, шо даже самого маленького звука в ваш уважаемый адрес...
- Жора, замолчите свой рот! - дёрнул того за рукав мужчина постарше, - Беня работает! Шо вы буркочите ему под горячую руку?! Ляжьте уже на пол. Где вы пошли ложиться, шлимазл в жилетке? Там уважаемый Беня может, не дай бог, через вас споткнуться на каждом шагу.

- Знаешь, Беня, - вежливо заметил Йося, - Я слушал твоих последних слов и задумался.
- За какой предмет ты задумался, Йося? - спросил Беня.
- Я задумался за курс валют, - ответил тот, - Ты будешь смеяться, но я начинаю иметь за него сомнений.
- Нашёл время, малохольный! - хмыкнул Додик, - Давай сначала вынесем валют, а потом начнём думать за ихние курсы.
- А вот таки нет, Додик, - помотал головой Йося, - Думать надо именно сию минуту. Потому шо если валюта пойдёт коротким курсом на выход, то мне, с тяжеленными мешками, придётся всю дорогу переступать через этого поца на полу. Так я скажу тебе, Додик, шо меня это слабо радует.
- Боже мой, Йося, кончай уже быть маленьким мальчиком твоей уважаемой мамочки, - пожал плечами Додик, - Ходи прямо по этому поцу. Я еще не слышал хоть за одного человека, которого бы раздавили деньги.

- Жора, скоренько ползите сюдой до меня, освободите дорогу людям, - моментально понял ситуацию мужчина постарше, - Им же таскать тяжестей! Шо вы там развалились в центре помещения, как провинциальная доярка на городском пляжу? Мадам, и вы тоже ляжьте уже, сколько можно задерживать людей? Им таки надо работать.
- Вы серьезно имеете думать, шо я ляжу на грязный пол в новой шубе? - воскликнула пожилая дама, яростно жестикулируя, - Шоб вы лопнули, как вы говорите глупостей! Лежите уже, где валяетесь, и молчите, как фаршированная рыба. Так вы хоть кое-как будете выглядеть человеком.
- А шо вы с меня хочите?! Беня сказал, шо это ограбление, - принялся слабо защищаться тот, - Где вы видели, шобы одни порядочные люди стояли, когда другие уважаемые люди грабят кассу?!
- Беня, паршивец, шоб ты лопнул! - дама перевела возмущенный взгляд на Беню, - Ты так сказал? Да как у тебя язык повернулся в том самом роте, которым ты каждую субботу уминаешь мой бульон с кнейделах? Можешь сколько угодно пачкать свою репутацию этими делами, но не смей пачкать мою шубу! Дайте мне пополнить книжку, а когда я уйду, хоть обваляйтесь на этом вонючем полу всем гамбузом.

- Йося, зачем ты набрал в рот воды, Йося? - спросил Беня, - Или ты собираешься, наконец, шо-то делать? У меня уже дырка в голове через этот хай.
- Мама, зачем вы сюдой пришли? - спросил Йося у пожилой дамы, - Я сто раз говорил вам хранить деньги дома! Или купите себе шо-нибудь, мама.
- Йося, шоб ты лопнул! Как я могу держать такие деньги дома, когда я там совсем одна?! Твой папа решил уже три года прохлаждаться на кладбище, лишь бы ничего не делать, так ты хочешь, шобы я тряслась от страха с этими деньгами под матрацом?! Я таки купила шубу. А сдачу я принесла на книжку. Йося, этот паршивец Додик, шоб он лопнул, какает тебе в мозги. Он не имеет уважения до матери, так не смей с него учиться, ты меня слышишь?!
- Мама, из-за вас весь город с меня смеётся, мама! - вздохнул Йося, - Вы каждый раз тащите денег до очередной сберкассы, я каждый раз приношу их вам взад. Моя доля делает шикарный оборот, мама, но денег через это больше не становится. Ваш гений, мама, растоптал в пыль все законы экономики. Давайте один раз сделаем наоборот - сначала я ограблю кассу, а уже потом вы пополните книжку. Шо вам - жалко попробовать? А вдруг это таки да прибыльно?

- Значит так, - Беня засунул револьвер за пояс, -Всем ша! Жора, ползите да стенки и нехай мадам приляжет на вас. Йося, не хами маме. Додик, тащи мешки. Ляля, открой сейф. Этот гоп-водевиль начинает делать мне нервы. И потом, уже почти обед. Я хочу тут скоренько закруглиться и повести Лялю в шашлычную.
- В шашлычную? - хмыкнула пожилая дама, - Беня, шоб ты лопнул, или ты решил, шо Херсон - это другая Вселенная и гастроль будет вечной?!
- В шашлычную? - взвизгнула Ляля, колдуя над сейфом, - Боже мой, Беня, я не знаю, за шо вы такой известный, но вас еще причёсывать и причёсывать. До шашлычной можете водить этих ваших актрисок. Я не пойду с вами до шашлычной, так себе и знайте. Вечером вы поведете меня до ресторана. Потом танцы, катание на лодке, гулянка под луной и ювелирный разврат. Так это делалось в Житомире, или вы чем-то хуже, Беня?

Дверца сейфа щелкнула.
- Готово! - сообщила девушка, - Выгребайте скорее, мальчики.

Когда налётчики с добычей покинули помещение сберкассы, пожилая дама подошла к окошку и поглядела на девушку, качая головой.
- Вы таки шустрая цаца, Ляля, - сказала она, - Но под вашими бигудями прячется недюжинный зад. Я таки не буду пополнять книжку. Я даже сдам шубу обратно. Вы меня понимаете, шустрая цаца Ляля? Потому шо когда рыжая Соня вернётся с херсонских гастролей, у Бени будет бледный вид, у вас - кадухес на полморды, а мой шлимазл Йося на время останется без работы. Так кто ему займёт немножко денег, кроме родной мамы?



© kurtuazij

Ай, нашел старую "дворовую" песенку в прикольном исполнении.
Да, вот уж не знал до сих пор, что это песня Утёсова, к своему стыду...

Прочитал где-то о-очень давно (где-то в 70-80х). Для того времени довольно смело написано:

Пчелы трудятся. Муравьи трудятся. А лошадь - работает. Только работает.
Как будто работа - это не труд, а труд - это не работа.
Но о лошади никто не скажет, что она трудится. И о собаке не скажет. О
собаке принято говорить, что она служит.
Такое у них разделение труда: одни работают, другие трудятся, а третьи
просто служат.
И это, конечно, большое облегчение. Тот, кто трудится, может не
работать, тот, кто работает, может не трудиться...
Ну, а тот, кто не трудится и не работает, должен служить.
Хотя бы примером служить, как нужно трудиться и работать.


О, нашел ссылочку на это и подобные рассуждения
http://books.rusf.ru/unzip/add-on/xu...ivn107.htm?2/6