Сеть.world. Что нашли и понравилось, дабы не пропало

Иприт

Когда-то все вещи на белом свете
делали сразу надолго.
Из крепкого дерева, теплой меди,
кожи, стекла и шёлка.
Снаружи крепили медную планку,
где кислотой травили
кто делал огранку, кто вышил изнанку —
Строчку смешных фамилий.

(Конечно, я знаю, что это жлобство:
'взял в руки и маешь вещь'.
Я сам ничего своего не сберег
и не собираюсь беречь.
Но линзы и литеры в черных футлярах!
Только о них тут речь).

В дальнейшем прогресс и новейшие страшные
опыты показали,
Что вещи живут неприлично протяжней
непрочных своих хозяев —
Стоят на комоде и, лаком сияя,
играют свою 'Рио-Риту',
Тогда как хозяин скукожился в яме,
нахапавшийся иприту.

И каждый с тех пор понимает как жлобство
фразу про 'маешь вещь'.
Зачем тебе вещи, когда ты не можешь
Себя и своих сберечь?
(Но старые медные штучки прекрасны —
только об этом речь).

САлекс! Это здОрово! Очень-очень здОрово! Кто автор?
биг-мен! последние два поста и ранее, про старушку и книги - это тоже очень!

ВЛАДИМИР НАВРОЦКИ.

Подписывайтесь :)

http://vk.com/svintrest

Давным-давно, когда у нас с КП ещё не было общих машин, дома, абрикосины и планов на отпуск, он принёс мне цветы. Такой страшненький дохленький букет, на заправке в спешке купил.
- А ты знаешь, — сказала я ему, расправляя помятые розы, — у нас, эзотериков, есть такое поверье, что чем дольше стоят подаренные цветы, тем крепче будут отношения.
Бедный КП приезжал каждый вечер, обнюхивал и обыскивал тот букет, который стоял героические 3 недели, после этого он постоянно таскал мне цветы с заправки и все они цвели долго, роскошно и немного хвастливо.
Потом мы ездили в отпуск, я забеременела, родилась дочь, мы купили дом, переехали, и он мне открыл страшную тайну, что вот после тех самых стойких цветов он понял — вот это и есть знак судьбы, и ничего не будет мешать, ни возраст, ни дети, ни разные интересы, ни мой скверный характер, и всё у нас получится.
А я, в свою очередь, призналась в том, что каждый день меняла увядающие розы на свежие. Ходила на заправку и докупала.
У нас, эзотериков, есть такое поверье — во что веришь, то и работает.

Человек и пес
Парень лет восемнадцати шел по парку. Он слегка приволакивал обе ноги, отчего его походка выглядела немного странно. Но спина его была ровной, шаг – уверенный, взгляд прямой и твердый. На длинном поводке он держал собаку. Она была очень старой, это было заметно и по ее медленной неуверенной походке, и по седой шерсти, и по слезящимся глазам. Они шли рядом, и сразу было видно, что они вместе.

- Мам! Смотри, собака! – звонкий детский голос разорвал привычный гул большого города. – Можно я отдам ей свой бутерброд? Мила тяжело вздохнула. Опять начинается. Димка уже замучил ее просьбой купить собаку. Прямо Малыш и Карлсон какой-то. Но Мила категорически была против. Сначала бесконечные лужи, потом шерсть… К тому же она прекрасно понимала, что все заботы о собаке – прогулки, кормежки, прививки и прочее – лягут на ее плечи. Димка был еще слишком мал, чтобы мог ухаживать за другим живым существом.
- Димка, ты же знаешь, за собакой некому ухаживать. Я целыми днями на работе, ты в школе, к тому же ты еще слишком маленький.
- А папа?
- А папа, - тут голос Милы предательски дрогнул, к счастью, Димка в силу возраста еще не мог обратить на это внимание, - а папе некогда приезжать к нам, чтобы гулять с собакой.
Димка насупился. Мила, снова вздохнув, достала из пакета бутерброд, припасенный на тот случай, если Димка проголодается во время прогулки, и отдала сыну. Мальчик подошел к лежащему псу и аккуратно положил рядом с его мордой кусок хлеба с колбасой.
Через несколько дней Мила вышла с Димкой погулять на детскую площадку. Дети резвились, шумели, гонялись друг за другом, катались с горки. Димка тоже бегал со всеми, радостно смеясь. Он полез на турник. Мила хотела его остановить, но не успела. Димка сорвался вниз, нелепо шлепнулся и не смог встать.
Спустя три месяца почерневшая от горя Мила привезла Димку домой. В инвалидном кресле. Врачи допускали, что еще не все потеряно, но поверить в это было сложно. Скорее всего Димка уже не сможет ходить никогда. И Димка в кресле… серьезный и тихий, даже в свои восемь лет понимающий, что случилось что-то очень плохое… Он уже не плакал и не боялся…
Мила вкатила коляску в коридор. Вздохнула. И открыла дверь в соседнюю комнату. Оттуда, смешно переваливаясь на коротких кривоватых лапках, выполз мохнатый рыжий щенок. Он забавно морщил мордочку и тыкался во все мокрым черным носом.
- Димка, - как сумев строго сказала Мила, - ты обещал, что будешь воспитывать собаку сам. Пришло время сдержать обещание.
Через полгода Димка встал из кресла. Он очень быстро уставал и садился обратно, но он мог сделать несколько шагов. А еще через пару месяцев он сам пошел гулять со щенком (теперь уже взрослым псом), названным смешным и непонятным именем Бендик. Димка очень медленно шел, держась за руку Милы, неуверенно переступая ногами. Но шел. Сам.

Прошло 10 лет. Бендик постарел, и уже сам с трудом передвигал лапы. А Димка, теперь уже Дима, шел рядом с ним, готовый, если что, подхватить его. И Дима знал, что этой собаке он обязан тем, что идет.
Они шли рядом. Молодой прихрамывающий парень и старый пес. И им было хорошо вместе.

В одной далекой стране жил старый человек, очень любящий детей. Он постоянно мастерил для них игрушки.
Но игрушки эти оказывались такими хрупкими, что ломались быстрее, чем ребенок успевал ими наиграться.
Сломав очередную игрушку, дети очень огорчались и приходили к мастеру просить новых. Тот с удовольствием
дарил им другие, еще более хрупкие... Наконец, вмешались родители. Они пришли к мастеру с вопросом:
"Скажи нам, о, мудрейший, почему ты всегда даришь нашим детям такие хрупкие игрушки, что дети безутешно плачут,
сломав их?" И тогда мудрец сказал: "Пройдет совсем немного лет, и кто-то подарит этим бывшим детям свое сердце.
Может быть, научившись не ломать хрупкие игрушки, они будут бережнее относиться к чужому сердцу?.."

МАМСИК



Мой друг психолог последнее время говорит мне про комплекс Эдипа. Дескать, в нем те душные нитчатые и узловатые корни моих болезней. Я не отрицаю - именно за это я плачу ему такие бешеные бабки. Я покупаю его дружбу, да. И в такую дружбу я верю, потому как она надежна.

Вы скажете, что если кончится бабло, то кончится и дружба?
Меня это не пугает.
Вот секс за бабло я не люблю. Он, по любому, нечестный.



В сексе должны быть эмоции. А еще там должен быть напор со стороны мужчины и… как бы получше сказать… сопротивление с последующей капитуляцией. И я это люблю – и я это умею. Люблю напирать, люблю осаживать напор и ждать, когда куриная бабья головушка вытянется на шее – где ж он? И вот когда она истомится – тут я! И ее самолюбие потешил, и сам вдохновился. Я ж все с чувствами, я ж все не просто так. Качественно.

Поэтому я такой знаток обольщения.

Устойчивых ко мне нет.

дальше

Полжизни мы теряем из-за спешки.
Спеша, не замечаем мы подчас
Ни лужицы на шляпке сыроежки,
Ни боли в глубине любимых глаз...
И лишь, как говорится, на закате,
Средь суеты, в плену успеха, вдруг,
Тебя безжалостно за горло схватит
Холодный, неподвластный нам испуг:
Жил на бегу, за призраком в погоне,
В сетях забот и неотложных дел...
А может главное - и проворонил...
А может главное - и проглядел...
Цените жизнь, и каждое мгновенье
Палитрой красок засверкает серый мир
Не нужно масок, горьких заблуждений...
Не нужно бесконечных жалоб, что нет сил.
Постой! Остановись! Хоть на секунду,
Куда спешишь, чего опять забыл?..
Остановись, взгляни на это небо,
На солнце или дождь, что утром лил...
И улыбнись всему и всем, - поверь не сложно!
Пока не поздно... и на это хватит сил....

"Стихи без названья" Саша Семыкин

Однажды отец богатой семьи решил взять своего маленького сына в деревню, на ферму чтобы показать сыну насколько
бедными могут быть люди. Они провели день и ночь на ферме у очень бедной семьи. Когда они вернулись домой, отец
спросил своего сына:
- Как тебе понравилось путешествие?
- Это было замечательно, папа!
- Ты увидел насколько бедными могут быть люди? – спросил отец.
- Да.
- И чему ты научился из этого?
Сын ответил:
- Я увидел, что у нас есть собака в доме, а у них четыре пса. У нас есть бассейн посреди сада, а у них – бухта,
которой не видно края. Мы освещаем свой сад лампами, а им светят звёзды. У нас патио на заднем дворе, а у них -
целый горизонт.
Отец лишился дара речи после этого ответа сына.
А сын добавил:
- Спасибо, папа, что показал мне насколько богаты эти люди.
Не правда ли, что всё это зависит от того с какой точки зрения смотреть на мир?
Имея ЛЮБОВЬ, ДРУЗЕЙ, СЕМЬЮ, ЗДОРОВЬЕ, ХОРОШЕЕ НАСТРОЕНИЕ и ПОЗИТИВНОЕ ОТНОШЕНИЕ к жизни
вы получите всё! Но вот купить что-либо из вышеперечисленных вещей невозможно. Можно приобрести любые воображаемые
материальные блага, даже запастись ими на будущее, но если ваша душа не наполнена, у вас нет ничего!

Сходил по ссылке, прочёл рассказ полностью. Как не думал, кроме как то, что автор (если он не талантливый выдумщик и сродни тем молодым режиссёрам, ставящим мерзотную бессмысленную ахинею абы хоть как "зацепить2 зрителя и называющим свои "творения" чем-то типа нью-арт...) -
шизофренствующая мразь , ничего не вырисовывается...


Либо мЫша выложил эту ссылку только из-за вот этого абзаца:
Есть тут доля истины (ИМХО) и немалая, увы...

Я не специалист, чтобы что-то доказывать. Зацепило, и выложил. Последнее время впитывал Башлачева, Дягилеву, Пелевина, Д`ркина - может оттого выработалась тяга к шизе. Хотя какой-то сдвиг во всём повествовании тоже ощущаю. Твоя реакция выглядит довольно эмоциональной - значит не пустое ведь, не попса. Пусть для тебя и со знаком "-". Без обид

Старческое (Аверченко)

Падают, падают желтые листья на серые, скользкие дорожки. Нехотя падают.
Оторвется лист и тихо, неуверенно колеблясь, цепляясь за каждую ветку, за каждый сук, падает, падает лист, потерявший все соки, свернувшийся, как согбенный старичок.
-- Кхе-кхе...
Невеселую песню тянет тонким голосом запутавшийся среди черных голых ветвей ветер, тоже состарившийся с весны, когда было столько надежд и пышного ощущения своего бытия.
У черта на куличках теперь эти надежды и это пышное ощущение бытия!
Где та нарядная береза, которую он любил целовать в теплый задумчивый вечер, когда озеро гладко, как дорогое зеркало, а оттуда, где закат, доносится мирный, умилительный колокольный звон?
От березы остался грязный скелет, и сама она вместо гармоничного шелеста издает такой печальный скрип, что взять бы да и повеситься на ней от тоски и ужаса.
И еще упало несколько листьев. И еще...
-- Кхе-кхе...
К вам, бедные старики человеки, обращаются мои взоры, и тоска давит сердце: ведь и я буду стариком.
Не хочется...
Как сухие листья, опадут мои нежные, шелковистые волосы -- мои волосы! Как сучковатые ветви, станут мои гибкие сильные руки -- мои руки! Уродливыми корнями уйдут в землю мои стройные ноги, каждый мускул которых напрягался и дрожал, когда несли они меня к любимой, -- мои сильные ноги! Темная кора, вся в морщинах и царапинах, будет покрывать пригнувшееся к земле тело -- мое тело, которое жадно целовали ненасытные женские губы.
Падайте листья, пригибайся ствол -- к земле, к земле! Уходи в землю, старый дурак, нечего тебе шамкать о каких-то любимых и любящих женщинах, -- кто тебя, корявую колоду, мог поцеловать?
-- Да ведь целовали же! Целовали! Ну, вот еще, ей-богу, целовали... И как!
Бедные старики.
Не старик я, а буду стариком.
Богатая у меня фантазия, роскошная фантазия! Вот захочу сейчас, закрою глаза, да и представлю себе, ясно, как на солнце, -- отрывок, огрызочек моей старческой жизни. Слушай, читатель. Кхе-кхе...
* * *

Шелковыми волосами, нежной щекой трется о мою заскорузлую, жилистую руку внук Костя, Саша или Гриша, как там его заблагорассудят назвать нежные родители.
-- Дед, -- говорит Костя, -- что ты все спишь да спишь... Рассказал бы что-нибудь. Эх, ты!.. А еще мамка говорит, что писателем был.
Мои потухшие глаза чуть-чуть загораются.
-- А ведь был же! Ей-богу, был! Помню, выпустил я как-то книжку "Веселые устрицы". Годов тому поди пятьдесят будет. Один критик возьми и напиши: "Этот, говорит, молодой человек подает надежды..."
-- Подал? -- спрашивает внук, с любопытством оглядывая морщинистого "молодого человека".
-- Что подал?
-- А надежды-то.
-- А пес его знает, подал или не подал! Разве тут было время разбирать? Да ты сам взял бы какую книжку с полки, да почитал бы дедову стряпню, хе-хе-кхе... Кхе!
-- Ну ее, -- с наивной жестокостью детской ясной души морщится внук. -- Еще недоставало чего! Почитать... Ничего я там не пойму.
А у меня уже и самолюбия авторского не осталось. Все старость проклятая выела.
Даже не обидно.
-- Ну, чего ты там не поймешь? В мое-то время люди все понимали. Неужто уж умнее были?
-- Нет, непонятно, -- вздыхает внук. -- Вдруг сказано у тебя там: "Приятели чокнулись, выпили по рюмке водки и, поморщившись, поспешили закусить. "По одной не закусывают, -- крякнул Иван Иванович..."" Ни черта, дедушка, тут не разберешь.
-- Вот те раз! Чего ж тут непонятного?
-- Да что это такое водка? Такого и слова нет.
Молодостью повеяло на меня от этого слова -- водка.
-- Водка-то, такое слово было.
-- Что же оно значит?
-- А напиток такой был. Жидкость, понимаешь? Алкогольная.
-- Для чего?
-- А пить.
-- Сладкая, что ли?
-- Эва, хватил. Горькая, брат, была. Такая горькая, что индо дух зашибет.
-- Горькая, а пили. Полезная, значит, была? Вроде лекарства?
-- Ну, насчет пользы -- это ты, брат, того. Нищим человек от нее делался, белой горячкой заболевал, под заборами коченел.
-- Так почему же пили-то? Веселым человек делался, что ли?
Я задумчиво пожевал дряхлыми губами.
-- Это как на чей характер. Иной так развеселится, что вынет из кармана ножик и давай всем животы пороть.
-- Так зачем же пили?
-- Приятно было.
-- А вот у тебя там написано: "Выпили и поморщились". Почему поморщились?
-- А ты думаешь, вкусная она. Выпил бы ты, так похуже, чем поморщился...
-- А почему они "поспешили закусить"?
-- А чтоб вкус водочный отбить.
-- Противный?
-- Не без того. Крякать тоже поэтому же самому приятно было. Выпьет человек и крякнет. Эх, мол, чтоб ты пропала, дрянь этакая!
-- Что-то ты врешь, дед. Если она такая противная на вкус, почему же там дальше сказано: "По одной не закусывают".
-- А это, чтоб сейчас другую выпить.
-- Да ведь противная?
-- Противная.
-- Зачем же другую?
-- А приятно было.
-- Когда приятно -- на другой день?
-- Тоже ты скажешь: "на другой день", -- оживился я. -- Да на другой день, брат, человек ног не потащит. Лежит и охает. Голова болит, в животе мутит, и на свет божий глядеть тошно до невозможности.
-- Может, через месяц было хорошо?
-- Если мало пил человек, то через месяц ничего особенного не было.
-- А если много, дед, а? Не спи.
-- Если много? Да если, брат, много, то через месяц были и результаты. Сидит человек с тобой и разговаривает, как человек. Ну а потом вдруг... :):):):)! Сразу чертей начнет ловить. Смехи. Хи-хи. Кхе-кхе!
-- Ка-ак ловить? Да разве черти есть?
-- Ни шиша нет их и не было. А человеку кажется, что есть.
-- Весело это, что ли, было?
-- Какой там! Благим матом человек орал. Часто и помирали.
-- Так зачем же пили? -- изумленно спросил внук.
-- Пили-то? Да так. Пилось.
-- Может, после того как выпьют, добрыми делами занимались?
-- Это с какой стороны на какое дело взглянуть. Ежели лакею физиономию горчицей вымажет или жену по всей квартире за косы таскает, то для мыльного фабриканта или для парикмахера это -- доброе дело.
-- Ничего я тебя не понимаю.
Внук накрутил на палец кольцо своих золотых волос и спросил, решив, очевидно, подойти с другой стороны:
-- А что это значит "чокнулись"?
-- А это делалось так: берет, значит, один человек в руку рюмку и другой человек в руку рюмку. Стукнут рюмку о рюмку, да и выпьют. Если человек шесть-семь за столом сидело, то и тогда все перестукаются.
-- Для чего?
-- А чтобы выпить.
-- А если не чокаться, тогда уж не выпьешь?
-- Нет, можно и так, отчего же.
-- Так зачем же чокались?
-- Да ведь, не чокнувшись, как же пить?
Я опустил голову, и слабый розовый отблеск воспоминаний осветил мое лицо.
-- А то еще, бывало, чокнутся и говорят: "Будьте здоровы", или "Исполнение желаний", или "Дай бог, как говорится".
-- А как говорится? -- заинтересовался внук.
-- Да никак не говорится. Просто так говорилось. А, то еще говорили: "Пью этот бокал за Веру Семеновну".
-- За Веру Семеновну, -- значит, она сама не пила?
-- Какое! Иногда как лошадь пила.
-- Так зачем же за нее? Дед, не спи! Заснул...
А я и не спал вовсе. Просто унесся в длинный полуосвещенный коридор воспоминаний.
Настолько не спал, что слышал, как, вздохнув и отойдя от меня к сестренке, Костя заметил соболезнующе:
-- Совсем наш дед Аркадий из ума выжил.
-- Кого выжил? -- забеспокоилась сердобольная сестра.
-- Сам себя. Подумай, говорит, что пили что-то, от чего голова болела, а перед этим стукали рюмки об рюмки, а потом садились и начинали чертей ловить. После ложились под забор и умирали. Будьте здоровы, как говорится!
Брат и сестра взялись за руки и, размахивая ими, долго и сочувственно разглядывали меня.
Внук заметил, снова вздохнув:
-- Старенький, как говорится.
Сестренке это понравилось.
-- Спит, как говорится. Чокнись с ним скалкой по носу, как говорится.
-- А какая-то Вера Семеновна пила, как лошадь.
-- Как говорится, -- скорбно покачала головой сестренка, -- совсем дед поглупел, что там и говорить, как говорится.

Никогда, никогда молодость не может понять старости.
Плохо мне будет в 1954 году, ох, плохо!.. Кхе-кхе!..

Не понимать друг друга страшно –
не понимать и обнимать,
и всё же, как это ни странно,
но так же страшно, так же страшно
во всём друг друга понимать.
Тем и другим себя мы раним
И, наделён познаньем ранним,
я душу нежную твою
не оскорблю непониманьем
и пониманьем не убью.
Е. Евтушенко