Истории, притчи, байки, шутки, статьи

Незавершенка давит. Надеюсь, еще не надоел. Уже мало осталось

Белгоспроект

Это такой проектно-строительный институт. Самый крупный в БССР по тем временам. Я в него попал по распределению, вернее, выбрал как краснодипломник сам, поскольку хотел увидеть изнутри последнюю ипостась строительной профессии. А вдруг я все же ошибался, решив не связывать дальше судьбу со строительством? Вдруг мне понравится, и я стану великим проектировщиком и внесу свой весомый вклад в «типовые казармы» и «многофункциональные курятники»?
Как это часто бывает, действительность превосходит самые смелые ожидания.
Устраиваться на работу я пришел в начале апреля, уже имея на руках повестку в военкомат на 15-е мая. То есть работать мне предстояло один месяц ровно, учитывая, что по закону я имел право уволиться за две недели до призыва.
В отделе, куда меня направили, что-то проектировали трое мужчин, включая начальника и его зама, и около восьми женщин. Понятное дело – начальники руководил, зам – помогал ему в этом нелегком занятии, попутно составляя программу каких-то расчетов на инженерном калькуляторе (помните такую счетную машинку с задумками компьютера и множеством кнопочек?). То есть двое уже при деле. Третий хлопец, как я потом понял, выполнял основную чертежную работу за весь отдел. Причем делал он это виртуозно и элегантно – примерно по пол линии в час. Все остальное время он точил карандаши, замеряя толщину грифеля штангенциркулем, и занимался с коллекцией пустых картонных пачек из-под сигарет, дизайнерской рамкой обрамлявшая кульман. Он их перекладывал только по одному ему известным признакам, и этот процесс грозил быть бесконечным. В рамке еще имелись пустые места, и все помыслы главной рабочей силы отдела были направлены на замещение вакантных дырок новыми пачками. Не знаю, где он их брал, наверное, в мусорках соседних интуристовских гостиниц – «Юбилейки» и «Планеты». На мой вопрос, что будет, когда все дырки будут заняты, он ответил, что будет собирать что-нибудь новое, например, упаковки из-под зубной пасты, или одеколона, или… Да мало ли еще упаковок, на которые можно будет потратить рабочий порыв!
Вы, может быть, спросите, чем занимались восемь женщин? Да обычными бабскими делами – сплетничали и жаловались на мужиков, совершенно не стесняясь девятнадцатилетнего меня, да и трех остальных наших мужчин. Поэтому в комнате стоял перманентный гул. А еще они хвастались последними покупками и примеряли различные шмотки, тоже не стесняясь мужчин. А еще пили чай и кофе с пирожными, а еще… Ну, в общем, находили чем заняться, иногда, правда, на пару секунд отвлекаясь на то, чтобы передвинуть рейсшину и провести какую-нибудь линию по чертежу. Если бы в то время были мобильные телефоны, проблема женской занятости решалась бы проще.
Кроме обеденного перерыва в связи с особой тяжестью сидячей и требующей полного мозгового напряжения работой, в институте были запланированы, так сказать, спортивные перерывы – в первой и во второй половинах дня. Не помню, сколько минут официально, но учитывая девиацию стрелок наручных часов и разгильдяйские зазоры, перерыв растягивался минимум на полчаса. Кто-то успевал сбегать в магазин, кто-то мирно беседовал в курилке. Прикольно, что если кто-то опаздывал с обеда или перерыва, он искренне извинялся и оправдывался перед начальником (если тот был), придумывая какие-то достоверные причины. Опаздывать на работу считалось неприличным. Я же в это время открыл для себя теннисный стол этажом ниже.
Первые три дня начальник поручил мне присматриваться. Три дня прошли, я присмотрелся и смело попросил поручить мне какую-нибудь работу. Начальник тяжело вздохнул и поручил какой-то чертеж. Ну, нам-то не привыкать – курсовой за два дня, диплом – за неделю (это с нуля с расчетами и пояснительными), а тут – один лист перерисовать с исправлениями! Но три полных рабочих дня, не разгибая спины, я старался не ударить в грязь лицом перед опытными товарищами и потому каждую линию проводил особо тщательно, каждый миллиметр вымерял несколько раз, каждая цифирька или буковка выходила образцом чертежной каллиграфии.
Иду сдавать, боюсь. И не зря! Начальник смотри на чертеж, потом на меня:
- Ты сума сошел?
- Что-то не так? Я старался.
- Все нормально, только здесь работы на месяц! А ты за три дня! Совсем сбрендил?
- Так что там делать-то целый месяц? Я три дня делал только потому, что сильно старался, а так по нормальному – двух дней много будет.
- Понимаешь, мы все тут не лыком шиты, но есть такая нехорошая профессия – нормировщик. Ты, может, думаешь, что если мы станем больше чертить, то больше заработаем? Нет. Во-первых нам за выработку не платят. Во-вторых, злая тетя-нормировщица быстро поймет, что можем мы гораздо больше и поднимет нам чертежные нормы. Только и всего.
- Так ведь, соцсоревнование с соседним отде…
- Так! – перебил меня начальник строгим-строгим голосом. – Работу на месяц вперед ты сделал, можешь заниматься, чем хочешь, только чтоб находился в институте. Если нужен отгул – я разрешаю, только предупреди накануне.
Вот тут мне карта и повалила… На работу я ходил поиграть в настольный теннис с таким же как я выпускником архитектурной группы. Прерывались только во время перерывов, и только для того, чтобы дать другим поиграть. Отгулы особо не брал, чтобы маму не расстраивать. И хотя повестка в военкомат у меня была уже недействительной, поскольку я дал согласие военкому на поступление в военное училище (срок выезда был значительно позже), я решил не расстраивать своего начальника, и уволился точно по закону – к 1 мая, проработав ровно один месяц. Денег получил что-то около 100 руб. или даже меньше.
15 мая 1981 года в день моего предполагавшегося призыва я не слишком рано ехал на рыбалку на Минское Море. Тогда еще 127-й автобус выезжал на недавно переименованную в проспект Машерова Парковую магистраль. Автобус шел мимо областного военкомата, я помахал рукой толпе призывников, в которой должен был находиться я, а сейчас был Вовка – товарищ, с которым нас призывали в одну часть. Проезжая мимо огромного красивого здания института, я никому не махал, я молча простился со строительством навсегда.
Тот день мне запомнился еще и тем, что с лодки в районе Юности я наловил на перловку кучу отменной плотвы и на закуску достал первого на Минском Море леща на кило двести. Причем поводок стоял самолично крашеный толщиной 0,1. Весь процесс наблюдался двумя мужичками, стоявшими на лодках в пяти метрах слева и справа, и почти ничего не ловившими. Понятие «нерестовый запрет» тогда, похоже, не существовало – лодок на ММ было полно.

Иносранцы

Они как бы к строительству не имели особого отношения, но столько живописно-колоритных фигур вспоминается, что не сказать о них хоть пару слов – вас не уважать.
У нас в группе их училось шесть. Вы, может, думаете, что они приехали изучать строительное дело? Ха!
Высокий с великолепной фигурой и правильно-негритянским чертами лица центрально-африканец приехал лечиться от алкоголизма. Маленький и плюгавенький, к тому же еще и заикающийся, с неестественно большими на маленьком лице «силиконовыми» губами, не бедный пигмей сьера-леонец приехал просто мир посмотреть. В конце концов, он женился на местной проститутке и остался у нас. Две монголки были как солнце и луна – …

ФЭСХ это несостоявшийся ТЭФ.:mrgreen:

Вспомнились истории Нархозовских будней. На "сельскохозяйственных специальностях", учились далекие от деревни люди. И вот на зачете препод спрашивает у одной студентки, скажите милейшая, как получают манную крупу, она сосредоточилась, и отвечает, манная крупа растет в стручках на деревьях. Когда успокоились , препод протер очки и (эти вещи наверное копят с возрастом), говорит, еще вопрос; сколько весит курица бройлер? Девочка, настороженно: ну килограм сорок? И видя реакцию остальных, делая рукой отчаянный жест, ну конечно нет, двадцать!
До диплома кличка-Катька Бройлер.

Преддипломная

Это самая последняя перед выпуском практика, стажировка на дипломной должности – мастера объекта. Мне достался большой жилой дом авиаремонтного завода. Дом был на сдаче – то есть уже шла отделка жилых помещений, и я сначала не мог понять, почему к прорабу Михалычу никак не зарастет народная тропа? Люди шли и шли, заходили в прорабскую строго по одному со свертками и пакетами, а выходили налегке…
Собственно, работал я дублером именно прораба, а не мастера, как было положено. Прораб – производитель работ – должность на ступень главнее мастера, хотя суть у них совершенно одинакова, у прораба в общем случае просто больше объем работ – чаще весь объект, иногда даже несколько объектов. Прорабов готовил институт, мастеров – техникум.
Бригад на доме копошилось штук шесть: в последнем подъезде только начинали штукатурить, а в первом уже заканчивали обои клеить. Иногда разделение работ шло прямо по этажам – нижние напирали на верхних. Дело было зимой перед новым 1981-м годом, дом к сроку сдать не успевали. Никак. В этот аврал я и попал в дублеры к Михалычу.
Сам Михалыч в основном целыми днями решал вопросы с посетителями и начальством, а меня посылал контролировать работу бригад, где меня посылали повторно, но чуток подальше. Задача была простая – не мешать. Рядовые строители – народ простой, у них один авторитет – бутылка портвейна. Хрена их контролировать – все равно бугры вечером в прорабской отчитываются. Они работают, пока есть материалы. Другая была беда: материалов слишком много, в том числе особо ценных по меркам общества всеобъемлющего «дифсыта» - плитка, паркет, линолеум, сантехника и прочая и прочая… Глаз да глаз был нужен, и хорошо, что я был лишь не материально ответственным стажером.
А народная тропа к Михалычу не зарастала по трем причинам.
Во-первых, заводское начальство желало въехать в новые квартиры до нового года, и готово было в этой связи содействовать всем своим людским и техническим потенциалом авиаремонтного завода и аэропорта Минск-1. Ну, людей-то и так пукнуть негде было, а вот техника… В двух последних подъездах при морозе и влажности никак не хотела сохнуть штукатурка, падла, объективно тормозя процесс последующей отделки. Из аэропорта пригнали две машинки для прогрева двигателей самолетов, они засунули свои метровой или больше толщины «хоботы» в дверки первых этажей и включились по полной… Суток хватило.
Во-вторых, строительное начальство страстно желало сдать объект вовремя или хотя бы сделать это формально – это когда бумажка подписывается, что якобы все готово, а на самом деле – нет. Видите ли, в те времена (которые не слишком, видимо, отличаются от нынешних на наших госпредприятиях) от этого зависело получение очень немалых сумм премий всем руководством треста. В этой связи было и еще одно интересное обстоятельство, но я пока о нем даже не догадывался.
И, в-третьих, любой маломальский чиновник завода, ожидающий квартирку в этом доме, уже точно знал ее точное расположение. Может для рядовых работяг и планировалось тянуть бумажки наудачу, но вот только загашник каморки Михалыча неумолимо пополнялся скромными подарками: каждый проситель почему-то хотел именно в этой комнатке поклеить не вот эти обои, а вот эти, плиточку положить другую, дверки заменить, а то и перегородочку сломать…
Как-то раз суетливая беготня начальников всех рангов резко приутихла, и я совершенно неожиданно был приглашен в заветный загашник. В углу на полу разномастно поблескивали бутылок 40, может больше, в основном, коньяка и еще чего-то экзотического. Водки почти не было. Рядом еще пылилась кучка каких-то коробочек и свертков.
- А что в них, - спросил я.
- Да хрен его знает, я даже не разворачивал. Несут что-то все время, и выпивку. А я ж не пью почти, отпил уж своё. Давай-ка коньячку по соточке бабахнем в честь подписания акта приемки. Гора с плеч свалилась… Мамане только не говори, а то она мне за тобой смотреть наказывала, а я типа спаиваю молодежь.
Выпили.
- Да, и про загашник никому не говори, а то разнесут. Хорошо?
А через пару дней у Михалыча случился юбилей – 50 лет, а к этому полтиннику еще и орден какой-то трудовой. И тогда мне стала понятна суета последних дней. Половина подарочного запаса была выставлена на столы, накрытые в прорабской. Приехала куча строительного начальства вплоть до замминистра, и я был приглашен тоже. Там после разных дорогих и не очень напитков мне впервые дали попробовать чистого спирта. Последующие мои впечатления и добрые насмешки заслуженных строителей памятны до сих пор. Домой доставили в прострации на черной министерской «Волге», этого я, к сожалению, не запомнил, и знаю только по рассказам знакомых.
Было мне тогда без трех месяцев 19. Впереди лежала целая жизнь.

Белгоспроект

Это такой проектно-строительный институт. Самый крупный в БССР по тем временам. Я в него попал по распределению, вернее, выбрал как краснодипломник сам, поскольку хотел увидеть изнутри последнюю ипостась строительной профессии. А вдруг я все же ошибался, решив не связывать дальше судьбу со строительством? Вдруг мне понравится, и я стану великим проектировщиком и внесу свой весомый вклад в «типовые казармы» и «многофункциональные курятники»?
Как это часто бывает, действительность превосходит самые смелые ожидания.

Если сравнивать с тяперишними - святые люди! Всего-то: распределитель, квартирка и дачка (служебная).

Дааа ! 3,52 "Посольская водка". Один раз видел до перестройки в Москве, но дороже на много, память не помнит. И осмелюсь заметить что ВКП(б). 3,52 и скромность (б) как раз сочитаются.:D;)

Отличный рассказ... ждемс про "Преддипломную"

Спасибо, ВОЛОДЯР, что напомнил - я ж обещал про баню рассказать.

Баня

Буквально пару слов о скромном быте передовых строителей коммунизма тех времен, то есть работников ЦК ВКПБ…
Дом на Пулихова уже заканчивали с опережением графика, поэтому часть бригады сняли и перебросили на еще более важный объект эпохи передового социализма – банный комплекс на 12 персон в дачном поселке ЦК и Совмина где-то в районе то ли Крыницы, то ли Дроздов. Водохранилищ, правда тогда еще не было, а просто текла речка Свислочь. Я так понимаю, что это тот самый дачный поселок, который Шушкевич подарил западным послам, а первый и единственный президент забрал и вернул народу, то есть нам. Строительство было небольшим, можно сказать, камерным, поэтому отрядили всего восемь человек во главе с Героем (ввиду особой важности объекта). В остальные семь вошли подсобница Громова и три лучших каменщика со своими подсобниками. Я примазался к Диме Берднику. Стройка была важная, но до ужаса бестолковая – одноэтажное здание со стенами почти без окон толщиной в три с половиной (!!!) кирпича. Вот эту ровную метровой толщины стену под отделку с обеих сторон, по сложности как раз для практикантов, клали четыре лучших каменщика БССР во главе с героем соцтруда! Ну, и я там тоже отметился. Первые самостоятельно уложенные кирпичи легли именно в эту стену – испортить ее было практически невозможно. Наружный слой клал Дима, а все остальное – учись студент!
Стояло лето, жаркий август. В этом тенистом островке коммунизма под вековыми соснами воплотилась мечта рабочих и крестьян о прекрасном будущем, где от каждого – сколько можешь, но зато каждому – сколько хочешь (так, кажется, звучал девиз этого сладкого будущего?) Так сказать, рекламный образец. Правда, чтобы несознательные рабочие и крестьяне не нагадили (всех много, а прекрасного будущего мало), окружал его высоченный забор и штат охраны в парадной форме. Нас привозили на автобусе, охранник просто зачитывал список, мы соглашались и автобус ехал почти в самый дальний уголок рая, где и притулилась скромная общественная банька. Раз опоздал. С трудом добрался на чем-то общественном. Охранник долго что-то вызванивал, потом пешком (а это километра два) пришел злой Громов и забрал меня. Его предупредили, что это случай – последний. Лучше бы я вообще в этот день не приходил.
Домики разной оригинальной архитектуры на почтительно расстоянии друг от друга органично вписывались в ландшафт, заборов не было – а зачем они в коммунизме? Где-то примерно посередке фунциклировала тепличка общего пользования: захотел свежих огурчиков-лучков-помидорчиков-укропчиков – зашел и сорвал, даром. Все свежее, на натуральном говне взрощенное. Был и буфет-магазинчик. Работал, правда за деньги. Кто из тех времен знает, какой самый популярный сорт водки был у слуг народа? Скажете, было всего два сорта – 3,62 и 4,12? Так вот нет! «Слуги» довольствовались чем попроще да подешевле, а именно водкой «Посольской» по цене 3,52 за бутылку.
Одна беда была: в буфете не продавали «чернила»! Приходилось «довольствоваться» Посольской. Там я ее и попробовал первый и последний раз. С охраной было решено, что буфет нам можно было посещать один раз за день в строго оговоренное время при отсутствии хозяев жизни, благо по будням «хозяева» горели на работе.
Рядом со стройкой, метрах в 50-ти текла река, от бани ее отделял небольшой лесок. Как-то в обед в отсутствие бригадира и охраны в видимом пространстве, я решил прогуляться. Грибов – немеряно, под каждым деревцем – подберезовики и подосиновики! Только я раскатал губёшку и начал протягивать к самому красивому подосиновику ручонку, как из-за кустика поднялась белая фуражка с красным околышком и вкрадчиво произнесла:
- Нельзя.
- Ну, здесь же их много! Всем хватит!
- Нельзя, - с той же вкрадчивостью, но уже с оттенком раздражения.
- А прогуляться до речки хоть можно?
- Нельзя.
Я понял, наконец, что этот праздник жизни существует не для меня, и пошел дальше делать будущее слуг народа еще более светлым и чистым, то есть строить им баню.

Преддипломная

Это самая последняя перед выпуском практика, стажировка на дипломной должности – мастера объекта. Мне достался большой жилой дом авиаремонтного завода. Дом был на сдаче – то есть уже шла отделка жилых помещений, и я сначала не мог понять, почему к прорабу никак не зарастет народная тропа? Люди шли и шли, заходили в прорабскую строго по одному со свертками и пакетами, а выходили налегке…

В советское время, после 8-го класса, половина народа отсеивалась в ПТУ и прочие подобные учебные заведения, половина, которые учились получше - продолжала учиться в 9-м классе. Но были и исключения. Чаще всего, это были так называемые "спортсмены". Учились они, как правило - плоховато, но зато представляли школу, а иногда и - город, на спортивных соревнованиях. И поэтому они переходили в 9-й класс вместе с другими. Был таким и Саша. Занимался легкой атлетикой, учился плохо, даже очень. Все разговоры с ним - только о его спортивных достижениях и полученых травмах на тренировках. Его фразу : "Я тебе колено не показывал?" - можно было услышать много раз за день, если окажешься рядом. Но один случай с ним, мы, его одноклассники, до сих пор вспоминаем ...

.........................Шёл урок геометрии. Учитель спрашивал детей о чём-то. Дошла очередь и до Саши. К нему был вопрос: назови формулу круга. Честно говоря, учитель погорячился - для Саши эта формула - 2Пr2 - была, ну просто - недосягаема!;) Тут бы вспомнить вообще - что такое круг... Но класс - это ведь друзья. И Саше решили помочь, и кто-то "добрый", большими буквами , написал эту формулу на листке - 2 Пи r2, и втихаря подсунул ему. Наш Саша успокоился, настроился, взял и прочитал, правда как мог - медленно... и по-русски: Два... Пии... Че- квадрат. После слова - Че-квадрат - урок был просто сорван. Педагог даже двойку не мог поставить - ручка от смеха выпадала. Что уж говорить про класс! А за Сашей прочно утвердилась кличка, про которую он и не знает - Че-квадрат !
Эта кликуха для меня и моих друзей стала нарицательной ... Иногда начнёшь общаться , и скоро понимаешь - ну и Че-квадрат !
Надеюсь Саша не рыбак, и это не читает...:oops:

Hе зная брода пропусти вперед друга. :)
Веселые афоризмы (120 штук)
1. Хочешь завести друзей - заведи их подальше! - Сусанин
2. Не пойман, не кайф!
3. "А не пойти ли мне на работу", - подумал я. И не пошел.
4. Лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем!
5. Говори кратко, проси мало, уходи быстро.
6. Если с первого раза у вас ничего не получилось - парашютный
спорт не для вас.
7. Покончил жизнь самообжорством.
8. В любом из нас спит гений. И с каждым днем все крепче.
9. Быстро выпитый стакан не считается налитым.
10. Вижу выражение твоего лица. Чую приближение своего конца.
11. Художественный фильм: <Приключение Электроника, или
Детство Терминатора>.
12. Почему из двух влюбленных один обязательно стерва.
13. Я ж вам говорю: "Приходите завтра!", а вы все время
сегодня приходите!
14. Жизнь - игра. Задумана хреново, но графика обалденная!
15. Сперто с лица Земли.
16. Не шути! СОГНЕМ!
17. Стратег ремонта: а не ударить ли нам внезапно кувалдой с
тыла?
18. Уборка - это неравномерное распределение мусора.
19. Ничто так не радует глаз как крепкий и здоровый сон.
20. Алкоголь вызывает кратковременное расширение сосудов и
круга друзей.
21. Никогда не обманываете женщин по мелочам. Берегите силы на
главное.
22. Предсказамус настрадал нам будущее.
23. У нас всего хватает. Другое дело, что не всем.
24. Библия учит любить ближнего своего, а Кама-Сутра
объясняет, как именно.
25. И приколется обломившийся и обломится приколовшийся.
26. Студент, не выбрасывай мусор в окно: его потом находят
дети и надувают.
27. Когда я ем я глух и нем, хитер и быстр, и дьявольски умен.
28. Чего пить - того не миновать.
29. Все великие люди мало жили. Вот и мне что-то нездоровится.
30. К поэтам приходит муза, к поэтессам - музык.
31. Ударим разгильдяйством по бездорожью!
32. Красиво жить не запретишь. Но помешать можно.
33. Старый ворон не какнет мимо.
34. Лысый пешему не конный.
35. Да пошли вы все! И они пошли. Все.
36. Четыре этапа человеческой жизни: еще нет, уже да, еще да,
уже нет.
37. Детей интересует вопрос: откуда все берется; взрослых -
куда все девается.
38. А хотя бы я и жадничаю - зато от чистого сердца!
39. Я люблю тебя, жизнь! Ну, а ты меня снова и снова.
40. Прежде чем сказать - Гоп, посмотри, во что ты впрыгнул.
41. Человек - это звучит гордо. Но выглядит отвратительно.
42. Нет уверенности в завтрашнем дне: какое оно будет,
завтрашнее дно??
43. И волки сыты, и овцы целы, и пастуху вечная память.
44. Когда враг потирает руки - твой час! Дай волю своим!
45. Когда сытый - кругом очень красиво!
46. Господи, сколько ещ[е не сделано. а сколько еще предстоит
не сделать?
47. Чего-то хочу; кого не знаю. Тех, кого знаю - не хочу!
48. Она была девушкой моей мечты. Пока я не узнал мечту моей
девушки.
49. А не выкурить ли мне рюмочку чаю.
50. Как сделать человеку хорошо? Сделать плохо, а потом так
же, как было.
51. Винни пух с голоду.
52. От знаний еще никто не умирал, но рисковать не стоит.
53. Хорошему плясуну ничто не мешает. Жаль человека.
54. Человечек - это звучит горденько.
55. Девиз похоронного бюро: Хороший клиент - мертвый клиент.
56. Не стой, где попало - попадет еще раз.
57. Надпись на воротах кладбища: "Минздрав предупреждал!["
58. Все виды отделочных работ. Обращаться в милицию.
59. Я хочу тебя. Спроси меня как.
60. Съел бобра - спас дерево.
61. Ангидрид твою перекись марганца!
62. Далеко идущие планы имеют свойство уходить безвозвратно.
63. Только сядешь поработать, обязательно кто-нибудь
разбудит!!!
64. Ни что так не портит цель как попадание.
65. Тише едешь - хрен приедешь!
66. Весь день не спишь, всю ночь не ешь - конечно, устаешь.
67. После 10-го тоста он наконец почувствовал себя в своей
тарелке.
68. В каждом возрасте свои прелести, а в молодости еще и
чужие.
69. Любовь помогает убить время, время помогает убить любовь.
70. Человеку свойственно ошиваться.
71. Он добавил картошки, соли и поставил аквариум на огонь.
72. Чем удобряли, то и выросло.
73. Чем больше смотрю в зеркало, тем больше верю Дарвину.
74. Пришел на работу, включил компьютер, к Интернету
подключиться не смог. Пришлось работать.
75. Если хочешь петь - пей!
76. Старик Хоттябыч.
77. Запои. 24 часа. Дешево.
78. Без пруда не вытащишь и рыбку из него.
79. Без пруда не вытащишь ты рыбку и с трудом.
80. Хочешь - женись. Не хочешь - не женись. Долго не хочешь -
лечись.
81. Тяжело в лечении - легко в раю.
82. Мы делили апельсин: много наших полегло.
83. Положительные эмоции - это эмоции, которые возникают, если
на все положить.
84. Трижды бросал это дело и оба раза удачно.
85. Сапер ошибается дважды. Первый раз - при выборе профессии.
86. Надпись на памятнике порой звучит, как объявление
розыске.
87. До смерти еще дожить надо.
88. Девушка, 90/60/90, ищет приключения на свои вторые 90.
89. Красивая женщина радует мужской взгляд, некрасивая -
женский.
90. Она была редкой стервой. Хотя, возможно, я ошибаюсь. В
прилагательном.
91. Эй, мужики, вы откуда будете? - Мы?! Да мы даже из горла
будем!
92. Ищу поклонников Microsoft. Найду - убью!
93. Вы заблуждаетесь настолько глубоко, что заблуждаетесь даже
насчет глубины своего заблуждения.
94. Если к тебе обращаются по батюшке, это хорошо. А вот если
по матушке.
95. Не бывает безвыходных ситуаций. Бывают ситуации, выход из
которых тебя не устраивает.
96. Чтобы слова не расходились с делом, нужно молчать и ничего
не делать.
97. На этой неделе в студенческом городке ожидаются перебои с
горячей и холодной водой. Перебьются общежития ?? 3,5 и 12.
98. Человек не хуже муравья может переносить тяжести в 20 раз
больше собственного веса. Но за большее количество раз, и
сильно матерясь.
99. А я подкрался незаметно! Сами знаете кто.
100. Во время матча Камерун-Испания было забито 4 мяча. До
смерти.
101. Интересная особенность: негры традиционно лидируют в
беге, а белые в стрельбе.
102. Дункан Маклауд любил ходить в лес и издеваться над
кукушками.
103. Иных уж нет, а тех - долечим!
104. Желающих много, а сало - оно ведь не резиновое.
105. А тебе какая разница, от кого виноватой быть?
106. Интернет, как и смерть - забирает лучших.
107. Страстные женщины хороши до безобразия! А также во время
безобразия и после безобразия.
Женщина - это хорошо накрытый стол, на который мужчина по-разному смотрит до еды и после нее.
108.В тюрьме столько не сидят, сколько вы в интернете...
109.И жили они долго и счастливо, пока не встретились.
110.Сейчас разберутся как следует, и - накажут кого попало.
111.Библия учит любить ближнего своего, а Камасутра объясняет, как именно.
112.Интуиция - поразительное чутье, подсказывающее женщине, что она права.
113.Друзья - это люди, которые хорошо нас знают, но все равно любят.
114.Нельзя быть одновременно веселым, трезвым и умным.
115.Нельзя всем дать все. Потому что всех много, а всего мало.
116.Если бы я понимал все шутки, я бы давно умер от смеха.
117.Если вам дали хорошее образование, это еще не значит, что вы его получили.
118.Если над Вами постоянно смеются - значит Вы приносите людям радость.

Светка Светагор

Светка была рядовым членом комсомольско-молодежной бригады, уже и не помню какой специальности, не в этом суть. Поначалу я считал, что Светагор это ее типа прозвище, но позже узнал, что реальная фамилия (а может – Святогор, не знаю точно), но она как нельзя лучше отражала всю ее сущность. Ведь что-то древнее и могучее, непокобелимое чуется в этом слове. Мощь и надежность былинных богатырей, необузданный нрав древнеславянских богов, святость и кротость вкупе с силой и решимостью.
Молодая девка – чуть за двадцать, не замужем. То ли «гора света», то ли « святая гора», но то, что «гора» - однозначно. Светы было много, очень много, примерно три меня на тот момент зеленоватого юношества. Она и росточку под 190 и весом, наверное, к 150-ти, причем не сказать, что толстая, и голосом бог не обидел, и нрава не кроткого, может ответить и словом и рукой, но степенна не по годам, а по размеру.
Поэтому, когда в первый день моей работы в новой бригаде где-то в пол одиннадцатого утра прямо у меня за спиной раздался гром небесный, я чуть не свалился с лесов:
- Рупь давай!
Дар речи и природная любознательность вернулись ко мне не сразу, зато одновременно:
- Зачем?
- Потом узнаешь, давай, не тормози, мне еще полбригады оббегать надо.
Заинтриговала, полновесный советский рубль пришлось отдать – типа купил билет на неизвестное представление. Подарок кому, аль помер вдруг кто?
Нет, никто не помер. Подарок – да! Для меня!
К обеду в бытовке стол уже был накрыт: все ссобойки (в том числе и моя) распотрошены и частично перемешаны, что-то из закуски еще докуплено, а в качестве декорации живописно натыканы разноцветные фауст-патроны плодово-ягодного счастья. Вот водку на стройке тогда никто не пил – считалось неприличным.
Я понял, куда ушел мой рубль, только не понял, зачем его с меня стребовали – ведь отмечалось именно мое вступление в бригаду. Тут уж или я на всех, или все на меня. Но – проехали. Выпили, закусили, поздравили меня с прибытием, поиграли в храпа как водится на мелочь и пошли работать дальше.
После обеда процесс принятия алкоголию не прекратился, а просто переместился во фракции по профессиональным интересам. Поскольку весь обеденный боезапас был легко и быстро оприходован, также быстро собрались давным-давно сформированные ячейки-тройки, в них единогласно были выделены требуемые, также давно определенные суммы, и назначились гонцы. Самые ленивые из них объединились по принципу «сегодня ты, а завтра я». Остаток рабочего дня прошел успешно.
Назавтра я, уже не ожидавший очередных поборов, снова был испуган тем же громоподобным воплем Светагора. Оказалось, что это добрая традиция коллектива, но я, молодая и зеленая @лядь, конечно же могу отказаться, и, если мне комсомольско-молодежная совесть позволит, поглощать свой обед втихаря и всухомятку, только с большой осторожностью.
- Эт почему еще?
- А чтоб слюнями не захлебнуться! – загоготала Светагор, и еще не схватившаяся свежевыложенная мной перегородка в полкирпича опасно завибрировала.
Рубль отдал, но за обедом заметил, что не у всех еще комсомольско-молодежных членов пролетарское сознание было на уровне: несколько человек (в основном женщин) «чернила» не пили. И никто им ничего на вид не ставил. Поговорил с бригадиром – молодым еще, лет 28 хлопцем, статью под стать Светагору. Бугор сказал, что все чисто по желанию: хочешь – сдавай и пей со всеми, не хочешь – не сдавай. Обещал вразумить Светку. Поэтому назавтра Светка Светагор, появившись опять внезапно как черт из табакерки, рявкнула уже ласковее:
- Рупь сдавать будешь?
- Не, спасибо за заботу, сегодня не хочу.
- Ну, гляди, соколик: захочешь – не возьму.
На том и порешили. К слову, последнее обещание Светка забыла и рупь от меня всегда принимала, когда я иногда решал не отрываться от коллектива. Но не каждый же день!
Отличия молодежной бригады на этом не заканчивались. Зарабатывали в ней, конечно, меньше. Собственно, и работали меньше, потому что внезапное преждевременно окончание наличия стройматериалов было в норме: иногда и по двое суток ждали, курили, пили, с чем-то вошкались, но денег к зарплате это что-то не прибавляло.
И уровень значимости стройки был соответствующий – это вам не баня для работников ЦК, а складские и технические помещения в промзоне радиаторного завода…
Помню, копали котлован, а из-под ковша экскаватора появлялись кости и вылезали каменные плиты с еврейской вязью – не знаю, на идише или иврите, не разбираюсь. Строились на бывшем еврейском кладбище, работы прекратили и сообщили наверх, но вскоре продолжили - всему начальству это было не интересно.
Я и раньше сомневался, но после этой практики впервые твердо решил, что со строительством свою судьбу связывать не стану. И все последующее время учебы в техникуме только укреплялся в этом решении.

Баня

Буквально пару слов о скромном быте передовых строителей коммунизма тех времен, то есть работников ЦК ВКПБ…

...... Когда моя одна знакомая была ещё в школе, в классе 3-м, учительница дала им домашнее задание: на следующем уроке спеть любимую песню их родителей. И вот идёт урок, дети стали петь песни, кто - Катюшу, кто - Один раз в год сады цветут и т.д и т.п.. Настал черёд и этой девочки, и она запела любимую песню её мамы, которую она обычно затягивает, когда трохи выпьет. Песня начиналась так:
...Светит незнакомая *изда...
Песню допеть не дали, и вызвали родителей к директору...

Аааааооо...... А хде?!? Про Светку то?
У меня уже вся картинка советской стройки в голове нарисовалась...
Пронеслись в памяти эпизоды из к\ф "Девчата", "Девушка без адреса", "Приключения Шурика" и др.
Ждем с продолжения!!!

Дима Бердник

Меня определили подсобником к Диме Берднику. Дима был евреем, причем этого ни разу не скрывал, даже гордился: «Еврей со скрипкой – просто еврей. Ты поищи еврея с кельмой – долго будешь искать и все равно уткнешься в меня!» На вид – тридцатник, едва уловимый «одесский» говорок, весельчак, балагур и просто виртуоз кирпичной кладки – две нормы сложной наружной стены за смену – легко! Сидя на балке, торчащей на три метра наружу с восьмого этаже – легко! Но все это только после 11 утра. А три утренних часа это чаще всего был сгорбленный старик с пустыми глазами. Дима был абсолютным алкоголиком. Трезвым он просто не мог жить, не то, что работать. А вино в те архаичные времена начинали продавать с 11-ти утра и заканчивали в семь. Чтобы господа (а тогда еще товарищи) алкоголики не захлебнулись слюной от созерцания вожделенной жидкости и не смущали чуждых этой забаве граждан, торговля весь алкоголь старалась вынести или в отдельные магазины, или в отделы со своим независимым входом. Еще было модно делать такие амбразуры в глухих стенах: вся очередь стоит на улице, в амбразуру засовывается рука с засаленной денежкой, а вылазит уже с бутылочкой плодово-ягодного бальзама для души за рупь двадцать семь…
Иногда запасливые друзья наливали Диме стаканчик из вечерних запасов, но такое случалось редко –друзья тоже были не промахи выпить, чтобы что-то еще осталось и на утро. Плюс все-таки в «геройской» бригаде существовал неформальный закон – до 11-ти не пить. Дима этот закон нарушал только в самых крайних случаях и только при отсутствии Бригадира, ибо обмануть было нереально – даже запах первого стакана менял отношение Димы к жизни кардинально, и все сразу все понимали. До первого стакана руки у Димы были ватными, он, конечно, что-то делал, но работой это трудно было назвать: смотрел, как я тренируюсь, что-то подправлял, курил и ждал заветной минуты…
Так что в начале моего становления как самому молодому лежал мне путь с помятыми рублями в ближайший магазин, куда я обязан был прибыть не позднее открытия, а желательно уже через пять минут вернуться с добычей, иначе – каюк. Задача непростая, учитывая, что мне всего 17, выглядел на все 15, да еще и в рабочей одежде. «Жить захочешь – справишься» - шутил Дима, и мне от его взгляда становилось нехорошо – шестой этаж все-таки.
Но на деле все оказалось просто. Утренние алкоголики эпохи развитого социализма – народ сколь нетерпеливый, столь и понятливый, плюс значительная часть их была теми же строителями с нашего или соседних объектов. Второй или третий в очереди (первый уже и так был нагружен заказами) брали мою денежку и через пару минут выдавали заказ. Причем никто не возмущался, и все было абсолютно по-честному, даже сдача, если таковая вдруг рисовалась. А вскоре ко мне привыкли как постоянные клиенты к постоянному клиенту.
Нет, много Дима не пил, для начала хватало 0,7 на троих, а поддерживали его два товарища, состояние которых, впрочем, никак не выделялось. После этого менее чем за час, то есть до обеда, мы с ним делали утреннюю полудневную норму кладки. Руки Димы порхали, мне было очень трудно успевать за ним: работа подсобника – тяжелейший труд. Надо было домесить раствор до удобной напарнику консистенции, успеть подать и разложить кирпич на стену, потом туда же раствор так, чтобы напарнику только оставалось уложить это все в ажурную кладку. При этом еще важно было не огреть его лопатой с раствором. Хороший подсобник дорогого стоит и еще не каждому дается, а только лучшим каменщикам, мастерство которых требует воплощения в самом процессе ваяния, а не в нудной подготовке к нему. Потому многие пары формируются на годы и десятилетия, подсобниками работаю совсем молодежь или женщины. Первое время мне было очень тяжело, помню, что еле добирался до дома и практически сразу падал на кровать. Потом втянулся, замысловатый мат в мой адрес стал раздаваться реже.
За обедом на троих выпивалась еще бутылка, и вторую часть дня Дима с блеском в глазах носился по площадке как балерун, жонглер кирпичами и артист разговорного жанра в одном лице. Если погода и мое состояние позволяли, то делалось еще полторы нормы. Где-то в середине этого процесса оприходовалась последняя бутылка – ее действия хватало как раз до конца смены. Не помню, все ли пили в этой бригаде. Я – точно нет, за обедом хоть полстакана, но «тянул», наверное, каждый, даже женщины и Герой. В 11 и после обеда пили только группы по интересам, но пьяным никто никогда не выглядел! Как жил Дима период с конца работы и до утра, я не знаю, но судя по утреннему состоянию, тоже не без добавки. Это, можно сказать, ежедневный, будничный стиль, а ведь были еще выходные…
Технику безопасности Дима презирал: «Кто погибнет от цирроза, под трамваем не умрет!» - любил говорить. Поэтому на выносной балке, которая закладывалась кирпичом на восьмом этаже, он просто сидел ж0пой, ноги врозь, спиной к зданию, лицом к приключениям. При этом умудрялся принимать от меня кирпичи, раствор и все это укладывать в аккуратную стенку.
- А ни разу это…, не падал? – тихонько ужасался я, понимая, что, конечно, не падал, если все еще жив и здоров.
- От чего же! Конечно, падал! Я ж тебе говорил про цирроз! Три раза падал: с шестого, третьего и второго этажей!
- И как это?
- С шестого – в сугроб, зима была снежная, испугался сильно. С третьего даже испугаться не успел – встал и пошел дальше работать. А со второго, сука, ногу сломал! А все только потому, что трезвый был! Потом дал себе зарок – трезвым на балку ни-ни!
Это, как вы понимаете, лишь жалкая литературная адаптация Диминой речи, в реале окружающая среда взрывалась обилием мужских и женских половых органов, традиционных и нет способов совокупления, а детишки из соседнего садика замирали, жадно мотая себе на несуществующий ус .
Таким был еврей-каменщик, балагур и матерщинник, алкоголик Дима Бердник. Не знаю, что с ним сейчас.

Впоследствии мне повезло работать с этой бригадой на еще двух «коммунистических» стройках: возведении банного комплекса на 12 персон в дачном поселке ЦК на берегу Крыницы и строительстве второго корпуса общаги архитектурно-строительного факультета БПИ (а ныне БНТУ). Последней стройкой горжусь и часто вспоминаю, что на этажах с третьего по начало пятого студенты бьются лбом о стены, выложенные лично мной, где я работал первым номером со своим подсобником, за что и получил, хоть и слегка незаслуженно, по блату – по ходатайству героя соцтруда Громова – немалый 4-й разряд. Есть все же в строительстве приятный момент – всегда можно показать результат своего труда, и, дай Бог, стоять он будет долго.
В перерыве между баней и общагой случилась еще одна практика. Не желая выглядеть парниковым тюльпаном, я демонстративно отказался от «геройской» бригады и напросился в «самую обычную». Ну, меня и засунули, правда, не в саму обычную, но все же не в геройскую, а комсомольско-молодежную бригаду. Вот тогда я и узнал правду о работягах-строителях…

Светка Светагор

Светка была просто членом бригады, уже и не помню какой специальности, не в этом суть. Светагор это ее реальная фамилия (а может – Святогор, не знаю точно), и она как нельзя лучше отражала всю ее сущность…

Бригада Громова

Вторая практика была настоящей, и проводил я ее чисто по блату в лучшей строительной бригаде Советской Белоруссии – героя соцтруда Громова. Когда-то еще до геройства он был другом моего отца. Начальник треста приписки бригады тоже был знакомым нашей семьи. А сама бригада тогда находилась на самом передовом крае битвы за коммунистическое будущее, важнейшей стройке г. Минска – возведении скромного кирпичного жилого дома для тружеников то ли ЦК партии, то ли Совмина по улице Пулихова. Тогда я узнал, что и у нас бывают многодетные то ли партийные, то ли совминовские работники, которые могут разместиться исключительно в 5-ти и 6-комнатных квартирах с двумя санузлами и тремя-четырьмя балконами на разные стороны света. Очевидно, что строить эти скромные обители имели право только герои соцтруда . Какой либо особой архитектурой дом не блистал, очевидно, чтобы снаружи не сильно выделяться из общей массы домов рядовых строителей коммунизма, но имел особенность: балконы в нем были натыканы совершенно хаотично, их расположение не подчинялись формальной логике. По крайней мере, такое впечатление создавалось у прораба, мастера и работников бригады, но только не у архитектора проекта - у него балконы вписывались в одному ему понятную систему. Поэтому, когда он приехал с очередной плановой инспекцией процесса возведения скромного шедевра, тут же не обнаружил наличия одного балкона на четвертом этаже. А педаравики производства (я тоже там был!) заканчивали возводить уже шестой – мы работали с опережением графика, по-другому не могли, не имели права – мы работали под звездой героя!
Скандал. Продолжительные крики матом. Вызывание руководства всего, чего только можно. Частые взгляды туда-сюда: чертеж-дом, чертеж-дом – поиск пропавшего балкона. Ага, нашли! Только на чертеже – на доме действительно нет. Консилиум врачей – можно ли это излечить? Разве что ломать два этажа, но и тут – нет: наружный слой из облицовочного кирпича, будет видно.
Скромный бригадир наш кроме трудового геройства был еще по совместительству и членом, да не простым, а совета народных депутатов БССР (это типа парламент сейчас), а архитектор, к его сожалению – просто архитектором, хоть и широко известным в узких кругах. Победила власть народа: решено было эту квартиру всего с двумя балконами вместо положенных трех выделить в наказание самому худшему из лучших работников то ли ЦК, то ли Совмина из крайне нуждающихся в улучшении жилищных условий. И ничего больше не делать, а проект подкорректировать, один хрен: большинством голосов отсутствие одного балкона на внешнем виде дома никак не сказывалось, тут наш архитектор остался в подавленном меньшинстве.
Получили демонстративных звиздюлей от бригадира (который, кстати, сам был виноват), посмеялись, замочили и поскакали заканчивать шестой и начинать седьмой этажи – скромным труженикам то ли ЦК, то ли Совмина негде было плодиться дальше.
Если вы думаете, что бригада героя соцтруда это сборище праведников в костюмах с галстуками и женщин в красных косынках, так вот нет. На стройке матом не ругаются – им разговаривают. Пьют – все в большей или меньшей степени, включая самого героя, когда он на основной работе, а не в Совете или в какой-нибудь депутатской поездке. Людей в бригаду Громов подбирал сам. Были и молодежь и старики со стажем совместной работы почти 30 лет. Забыть не могу старичка, который шутя на глаз выкладывал угол и только по окончании работы, проверяя его отвесом, удовлетворенно хмыкал: «Учись, молодежь!» И его старушку-подсобницу 5-го разряда. А вот стажеров Громов не брал, я был блатным исключением. Бригада работала хорошо, очень хорошо, зарплата напрямую зависела от общей выработки, потому лишний бездельник-неумеха мог только снизить общий заработок. Очень не хотелось считаться блатным бездельником, приходилось стараться. На стройках отечества в ту пору тотальных дефицитов нормой было временное отсутствие раствора, кирпича или других материалов: нет материалов – нет работы, сиди, кури или мусор убирай, соответственно, и нет выработки. У нас я помню один такой случай. Вдруг закончился раствор – обычно он никогда не кончался, только к концу смены, а тут что-то не сработало. Громов устало матюгнулся и пошел в прорабскую сделать звоночек по телефону. Через полчаса одновременно примчались три машины с раствором, потом с чем-то еще, потом еще – не дай Бог, что-нибудь закончится, пусть уж лучше лишнее лежит и в отходы превращается, чем геройская бригада будет простаивать.
Заработки были хорошие: за свой месяц стажерства, работая подсобником по 2-му разряду, я получил 160 рублей. Это были очень приличные деньги, особенно в 17 лет.

Дима Бердник

Меня определили подсобником к Диме Берднику. Дима был евреем, причем этого ни разу не скрывал...