Истории, притчи, байки, шутки, статьи

Условный рефлекс.

Мой отец, Гладкий Георгий Васильевич, был доцентом кафедры зоологии БГУ. Здесь я не буду пересказывать его биографию, хотя она очень насыщена событиями и интересна. Его воспоминания, записанные им самим в конце жизни в несколько общих тетрадей, достойны внимания широкого круга людей, знавших его и в будущем при наличии времени, попробую сделать их доступными. Основные биографические сведения о нем есть на сайте БГУ о его выпускниках и сотрудниках, но сейчас я коснусь только одного аспекта трудовой деятельности отца.
Руководство подготовкой дипломных работ выпускников биофака – задача, которую приходилось решать отцу ежегодно. Он специализировался на ихтиологии, соответственно и темы дипломных были о рыбах. Ну и как студентке, (а девушек на факультете было подавляющее большинство), набрать материал для последующей обработки, анализа и изложения результатов в дипломной работе? Одно дело на Нарочи: шла студентка с бумагой из БГУ на Нарочанский рыбзавод и отбирала материал из уловов, доставленных с озер Нарочанской группы, а как быть с водоемами, где нет рыбхозов? Самой ловить рыбку? Конечно, большинству студентов это было не под силу. Приходилось отцу эту задачу по набору материала брать на себя. Сперва он пробовал привлекать к этой работе самих дипломников, но толку не было – большинство видело сеть впервые в жизни, обращаться с нею не умели и он перестал брать их на выезды.
В 1976 году отец приобрел «Жигули», что значительно упростило вопрос доступности водоемов. К этому времени ему уже было за шестьдесят, самому ставить сети тяжеловато и он, зная мое увлечение рыбалкой, начал привлекать меня к выездам по выходным, а в дальнейшем я стал основным рыбаком. Никто другой не мог поставить сети лучше меня. Ежегодно, до начала лета отец запасался разрешением на научный лов рыбы – гербовой бумагой с множеством синих печатей и согласований министерств и главков, позволяющей ловить рыбу сетями, то есть, с отступлением от действующего законодательства. Для лова у нас была лещевка – трехстенная «путанка» с крупной ячеей, высотой метра два и длиной семьдесят метров, «путанка» поменьше и по длине и по размеру ячеи и несколько «жаберниц»- одностенок для ловли плотвы и другой более мелкой рыбы. Этих сетей обычно хватало для отлова 15 – 20 килограммов рыбы за выезд, редко попадалось больше, а больше и не надо было, слишком много с нею возни. Моей задачей являлся лов: выбор места, постановка и снятие сетей, выборка из них рыбы, приведение сетей в порядок после лова, а задачей отца отбор и обработка материала: замеры длины и других параметров каждой особи, взвешивание, отбор чешуи в бумажный пакетик, определение пола, что предполагало вскрытие брюшной полости, запись всех этих данных в журнал. В общем, работы хватало, вдвоем не справиться и я брал кого-нибудь из друзей на помощь – грести в лодке, выбирать рыбу из сетей, собирать дрова для костра, записывать в журнал данные, которые отец диктовал. С резиновой лодки сети ставить неудобно, особенно громадную лещевку, поэтому приехав на водоем, первым делом ехали в ближайшую деревню на берегу за деревянной лодкой, хозяину которой платили трешку за ее эксплуатацию. Редкий хозяин лодки, узнав для чего она нам и что это совершенно законно, не попросился поучаствовать в такой рыбалке тем более, что отец у костра обычно наливал всем участникам по рюмке ректификата, который местные называли «чорт».
Одним из основных водоемов, требующих ихтиологического изучения в те годы, было недавно построенное и заполненное Вилейское водохранилище, данных о видовом составе рыб, численности их популяций и динамике развития которого не было, так как водоем был совершенно новый. Эти сведения нужны были в первую очередь отцу, как ихтиологу и в дальнейшем легли в основу его научных статей и печатных работ, а во вторую очередь дипломникам. Вот его то мы и облавливали в течение ряда лет в самых разных местах: возле Сосенки, Рабуни, Матчиц, Чижевичей, рыбозаградителя, в верховьях, везде, куда могли пролезть по бездорожью наши «Жигули». Молва о нас разнеслась по всем окрестным деревням и местные рыбаки считали за честь порыбачить с «профессором» - так они называли отца.
Однажды мы решили порыбачить возле Рабуни, заехали в деревню, договорились насчет лодки, что ее за трояк пригонит к кладбищу на полуострове местный житель Николай, а сами поехали туда разбивать лагерь и готовиться к рыбалке с ночевкой. Были мы втроем: отец, мой товарищ и я. Николай, пригнавший лодку тоже остался с нами добровольным помощником. Все складывалось удачно – погода хорошая, русло подходит близко к берегу и я удачно выставил лещевку и вторую «путанку» на глубине, а "жаберницы" на бровке. Поставили палатку, посидели у костра, перекусили, хлебнув по глотку «чорта» и Николай ушел домой спать, сказав, что на рассвете придет помочь и затем забрать лодку.
На рассвете, с приходом Николая, я снял сети, в которые набилось много леща до килограмма весом и в одностенки плотвы. Другой рыбы почти не было. Доставив улов на берег, мы втроем стали вынимать рыбу из сетей. Работа эта долгая и нудная. Бывает рыба так перекрутит дель с режью, что с одной возишься несколько минут, чтобы достать. Отец, как всегда, застелив клеенкой крышку багажника машины, устроил себе рабочий стол и приступил к замерам и отбору материала. Все это хорошо просматривалось с воды, так как мы перебирали сети на песчаном пляже, чтобы сучки и травинки не цеплялись за дель.
Вдруг наш Николай, ни слова не говоря, все бросил и со всех ног помчался в прибрежные кусты. Не поняв вначале чего он испугался, мы обернулись к воде и увидели, что к нашему берегу на полном ходу, стелясь в глиссе по воде, мчится «Казанка». Я догадался, что человек в ней – инспектор рыбнадзора. Шел он красиво, напоминая одинокого всадника, летящего во весь опор. Полагаю, что это был психологический ход с его стороны, так как, глядя на него возникали мысли о неотвратимости наказания и невозможности скрыться. Видимо, издали высмотрев в бинокль, чем мы занимаемся, он применил эту свою коронную атаку и был удивлен почему убежал только один. Раньше разбегались все, побросав орудия лова, а эти как разбирали сети, так и продолжают.
- Что здесь происходит? – задал вопрос инспектор представившись, когда лодка ткнулась в берег и он выскочил из нее.
- Извините, руки в рыбе, - ответил отец, здороваясь. – Саша, покажи разрешение.
- Научный лов, все законно,- сказал рыбнадзор изучив досконально документ. – А почему же тогда один убежал?
- Условный рефлекс, - улыбнулся отец. – Не смог пересилить страх местный помощник.
Посмеявшись вместе с нами, инспектор залез в лодку и отбыл.
Через пару минут из кустов, не поднимая глаз, вылез Николай.
- Чего же ты убежал, ведь все законно? - спросил отец.
- А черт его знает. Как увидел, его летящим над водой, так ноги сами понесли,- смущенно ответил Коля.

Мастер – класс

На эту рыбалку я не собирался, так как накануне попал на масленичное застолье и думал после него отоспаться. Но кот Мишка, начиная с четырех утра, каждые 10 минут стал драть когтями мой диван, типа «вставай – рыбалку проспишь» и, к пяти часам мое терпение лопнуло. Глянув в окно на трубу котельной и определив, что ветер северный и довольно сильный, решил поехать на Заславское водохранилище, к островам, чтобы прикрывшись ими от холодного ветра, комфортно расположиться и провести время на льду.
К девяти утра ставки возле Лосиного острова на глубине 2 – 2,5 метра были сделаны и я приступил к созерцанию окрестностей и ловле на мормышку мелочевки. Во время этого процесса прилетела синица и пронзительным писком, смело приближаясь вплотную ко мне, потребовала угощения. От кусочка хлеба презрительно отказалась. Тогда я предложил ей на выбор все, что было у меня в пищевом контейнере и мотыля. Выбор был сделан в пользу сыра, который она сперва щипала на месте, сидя на краю контейнера, а затем, схватив кусок весом с себя, полетела в сторону острова. Силенок у нее хватило метров на двадцать полета, не удержала «заявленный» вес и сыр упал в снег. Потом она вернулась и попробовала и колбаску, и ветчинку, и мотыля – все пошло, кроме хлеба.
Наблюдая за синицей, а затем за кивком удочки, я не заметил, как параллельно моей линии ставок, но дальше от берега острова, на глубине 4 – 4,5 метров появилось еще два ряда из десятка жерлиц. «Пас» эту стайку жерлиц пожилой, довольно плотный человек, явно за шестьдесят. На удочки он не ловил и откровенно маялся от безделья, прогуливаясь по льду и подходя к рыболовам перекинуться парой слов. Дошла очередь и до меня. Подумал – сейчас этот «пастух» достанет меня своими вопросами. Впору возить с собой табличку на спину с текстом «тока пришел, на мотыля, семечками с панировкой и т.д.». Действительно, подошел, поздоровался и стал задавать стандартный в такой ситуации набор вопросов. Я нехотя отвечал, походу думая, – Хоть бы у тебя ставка загорелась. Глянул в даль – горит, о чем ему и сказал.
- Ну что, пойдем посмотрим? – предложил он мне и, не торопясь, направился в сторону зовущего флажка. Я был удивлен потому, что привык, увидев горящий флажок, «сдавать стометровку» - быстро бежать к ставке и подсекать сразу при вращении катушки.
- Почему не спешите? – спрашиваю. – Наколется ведь и выплюнет.
- Не наколется, у меня двойники.
- Поводок почувствует и бросит, - говорю.
- Нет поводка, - отвечает. – Сдвоенная леска.
Подошли к жерлице, леска не размотана, катушка не крутится.
- Бросила, - обмолвился я, а он – Постоим немного тут.
Простояли минут 5 – 8, за разговорами о былом глядя на катушку и тут она провернулась на пол оборота и опять остановилась.
- Ну вот, а ты говоришь бросила, - сказал рыбак, достал черпак и стал аккуратно разбрасывать, защищающую лунку от мороза, горку снега. А катушка тем временем, повернулась еще на пол оборота.
- Разворачивает во рту головой в глотку, - прокомментировал он, доставая из сапога багорик и укладывая его на лед справа от лунки, а катушка опять шевельнулась.
- Ну и выдержка у него, - подумал я. – Даже у меня уже адреналин попер, а он совершенно спокоен.
Наконец, минут через двадцать после сработки ставки, щука пошла, уверенно и без остановки разматывая леску. Рыбак дождался пока она смотала почти всю, взял в руки ставку, держа за катушку выбрал слабину и размашисто подсек.
- Сидит, судя по рывкам не маленькая, - и стал медленно, с периодическими остановками, выбирать леску, отдавая часть ее при сильных потяжках щуки. Длилось это «перетягивание каната» пару минут, а казалось долго. Лунка рыбаком была очищена не полностью, в ней оставалась снежная пробка. Стоя над ней, я ждал развязки – когда появится в лунке щучья голова, но первым появилось грузило, свинцовая оливка, и рыбак прекратил выборку лески, держа ее натянутой в одном положении левой рукой. В правую руку взял багорик и запустил его в лунку вслепую, прямо под снежную пробку. Малозаметное движение рукой и в ту же секунду на льду оказался великолепный экземпляр щучьей самки, навскидку килограмма на три.
- Поздравляю и спасибо, - сказал я, пожимая рыболову руку.
- А за что спасибо?
- За мастер-класс. Давно не видел такой красивой работы, - ответил я, пробуя заглянуть щуке в пасть. Живец был в глотке, а крюк почти в желудке, сдвоенная леска целая.
- Часто ли бывает обрез лески зубами?
- Бывает, конечно, на десяток пойманных одна обрежет, но зато редко бросает, - улыбнулся мастер.
На этом мы расстались, я вернулся к своим ставкам, посидел над лункой еще пару часов, дергая окушков и плотвиц, обдумывая и анализируя увиденное и собственный опыт. Щук в тот день я не поймал, но рыбалкой остался доволен. Она состоялась благодаря коту Мишке.
Конечно, такой способ ловли на жерлицы приемлем на крупном, глубоком водоеме, типа Нарочи, Мяделя, Свири, Лепельских и Ушачских озер, где на акватории нет трости и закоряженности, куда может забиться щука после поклевки. Если же ловить на небольших, заросших прудах или закоряженных реках и старицах, а так же при ловле вплотную к стене трости, то, все-таки, лучше использовать тройник и «сдавать стометровку» при каждой поклевке, не дожидаясь полной размотки лески и пока щука залезет в дебри, откуда, чаще всего, ее уже не выдерешь, а еще и снасть оборвешь.
Сдвоенная леска хороша во второй половине зимы, при слабой активности щуки, к тому же, застежки на заводских поводках имеют свойство расстегиваться при вываживании рыбы в последний момент, что ведет к досадной ее потере.
Тройник, бесспорно, зацепистее двойника и при ловле на ставки накоротке он предпочтительнее. Не раз у меня были случаи выдергивания, изрезанного в лапшу, живца из щучьей пасти при использовании двойника. С тройником это бывает редко.
Вот я и приблизился к возрасту рыбака, когда-то давно показавшего мне мастер-класс, не могу уже бегать «стометровки», поэтому в арсенале у меня появились жерлицы с двойниками со сдвоенной леской.

Воскресенье.
1
Николай Петрович любил выходные, да не то, что любил, он ими жил. Работая чиновником в одной из организаций в Минске и постоянно имея контакт с людьми, которые шли к нему со своими заботами и проблемами, он настолько уставал от общения с ними, что к концу недели не мог дождаться выходных. Не хотелось никого видеть, ни с кем общаться, а не терпелось уединиться, заняться любимыми увлечениями – рыбалкой, охотой, летом велопрогулками, зимой ходьбой на лыжах. Для этих целей и с учетом приближающейся пенсии пару лет назад был приобретен домик на краю деревни в сотне километров от столицы. Петрович любил свою дачу, называл ее «Приют уединения» и практически каждый выходной сюда наведывался. Жену его дача интересовала только в весенне – летний период, когда можно было заниматься огородом и когда появлялись в деревне другие дачницы – подруги, с которыми она с удовольствием общалась. А Петрович на даче никогда не скучал. Всегда находилась работа на участке: обрезка сада, перекопка земли, строительство парников, заготовка дров. Последнюю из названных работ он очень любил и делал ее вручную, как царь Николай II, хотя давно мог себе позволить прикупить бензо или электропилу, считая физические нагрузки при пилке и колке дров полезными для сердца. С сердцем у него были проблемы…
Так и в эти выходные он не остался в Минске, несмотря на то, что «Даниэлла» подсыпала снежку, а в субботу приехал на дачу. Не спеша затопил печку – шведку, заготовленными заранее сухими смоляными лучинами – «растопками», подложил ольховых дров, почистил от снега дорожки на участке. Перекусил, хлебнув пару глотков коньяка из заправленной еще в Минске металлической фляжки. Затем распилил, поколол и сложил дрова на несколько протопок и стало смеркаться. Долог зимний вечер, но слава Богу, телевизор работает, да и почитать есть что. С появлением дачи сюда переехала половина домашней библиотеки. Встал вопрос – что делать завтра? Не прошвырнуться ли по полям и колкам с ружьишком, а вдруг зайчик подвернется? С этой мыслью и заснул под бурчание телевизора.
Наутро Петрович поднялся еще затемно, попил кофейку, сложил свою «пукалку» 16 калибра и высунул нос во двор. Глубоко вдохнув воздух, он почувствовал, как прихватывает морозом волоски в носу.
- Не слабый мороз, - сказал вслух Петрович и подошел к градуснику, укрепленному на углу дома. На нем было минус 22.
- Да уж, лыжи отпадают. В такой мороз в лыжных ботинках можно без пальцев остаться. Придется идти пешком в сапогах, - с сожалением глядя на верные «Телеханы», подумал он.
Для охоты самотопом он держал резиновые сапоги на два размера больше, которые надевал на трое вязанных носков, один из которых был из собачьей шерсти. Из одежды одел термобелье, свитер, камуфляж и военный бушлат.
- Снег глубокий, ходить будет тяжело. Если теплее оденусь – буду потеть, а так будет в самый раз.
На рассвете стартовал. В планах было по дороге дойти до леса, поискать следы на его опушках, затем пройти по сжатому кукурузному полю, обследуя колки, поросшие березой и кустарником, (где же еще русаку быть, как не здесь) и накрутив 5 -7 километров, вернуться полем домой с другой стороны деревни.
Отойдя полкилометра от дома, Петрович обнаружил, что забыл взять с собою мобильник, который был на зарядке в другой комнате.
- Не повезет, если вернусь, - мелькнула мысль и не пошел назад.
На опушках заячьих следов было мало.
- Снег глубокий – отлеживаются, - подумал Петрович, направляясь в поле. – По колено насыпало, конец засухе.
Двигаясь к ближайшему колку почувствовал, что каждый следующий шаг дается все тяжелее, уже и спина взмокла и голова под шапкой, появилась одышка, но отступать не хотелось – надо же хоть пару колков проверить. Упорно шел вперед, пока не потемнело в глазах и ноги стали ватными.
- Что за хрень,- подумал Петрович хватаясь за пульс. Сердце трепыхалось, словно раненая птица, без всякого ритма с ужасающей частотой.
- Мерцалка… Как некстати… А где же таблетки? Таблетки дома в кошельке... Похоже, конец,- подумал Петрович, теряя сознание…

2

Владимир Иванович не любил выходные. Он любил свою работу лесника, лес с его обитателями и чувствовал в нем себя хозяином. Знал свой обход досконально, где какие проблемы с лесом, где типограф попортил ели, где ветром завалило деревья, где снегопадом обломало верхушки, где тропы беляков и косуль, где ягодники и грибные места.
А что дома в выходной? Сварливая жена, телевизор и диван – тренажер для живота.
- Куда девалась та ласковая, нежная Маша, которую полюбил тридцать лет назад? Теперь все не по ней, к мелочам цепляется, постоянные упреки и замечания. Вот и в этот выходной дети из города не приехали, не привезли внука Сашку, опять сидеть в четырех стенах и слушать «вынос мозга», - думал еще лежа в постели, Иваныч в воскресенье утром.
- Говорят, что в Сосне видели самовольные порубки, надо бы пойти посмотреть, - сказал он жене за чаем.
- Тебе что, рабочих дней не хватает лесом заниматься? Займись в выходной домом и хозяйством. Скотина не ухожена… Лишь бы из дому вон.
Добросовестно выполнив указания жены, ближе к обеду Иваныч натянул бушлат, шапку с лесной кокардой, валенки, свиснул Душмана – черную собаку, похожую на лайку и вышел за ворота. Никаких порубок в Сосне не было, выдумал он это, что бы дома не сидеть, но пошел почему-то именно в Сосну – так назывался редкий сосновый лес на песчанике. Выйдя на опушку, заметил человеческий след, совсем свежий, сегодняшний.
- Кто это интересно, здесь шастает по такому морозу, - задал он себе вопрос и пошел дальше, пересекая эти следы. – Похоже охотник - следы рассматривал. Надо будет посмотреть куда он дальше пошел.
Душман весело бегал по пушистому снегу, видно было, что он наслаждается прогулкой с хозяином – рот растягивала собачья улыбка.
- А еще говорят, что звери лишены эмоций. Дурачье…,- думал Иваныч, глядя на собаку и у самого настроение поправилось, лицо разгладилось, промелькнула улыбка. День был ясный, солнечный, мороз чуть спал, но был явно ниже минус 15.
- Лес в такую погоду просто волшебный, как в нем хорошо, - с такими мыслями в очередной раз выйдя на след человека на опушке леса, Иваныч, по его направлению через поле к колкам, окончательно определил, что это охотник. Никто другой по полю ходить не будет, нет смысла. Душман, отбежавший довольно далеко, вдруг остановился и пристально уставился в одну точку. Зрение у лаек очень хорошее, а что Душман лайка, пусть не чистопородная, Иваныч не сомневался. Приглядевшись, он тоже заметил что-то темное на белом снегу среди поля, а здесь на кукурузном поле всегда было ровное место.
- Может подранок лег, надо посмотреть,- мелькнула мысль и он двинулся к этой темной точке. Поняв без слов намерения хозяина, Душман рванул бегом по снегу туда же. Через пару минут он уже был на месте, послышался лай. Иваныч, ускорив шаг, обратил внимание, что утренний след человека ведет туда же и недоброе чувство всколыхнулось в душе…
- Труп, - подумал лесник, глядя на неподвижно лежащее на снегу, тело с бледным, почти белым лицом. – Это же дачник из нашей деревни. И что теперь делать? Надо проверить пульс.
Дотронувшись до ледяного запястья охотника своею рукой, лесник не ожидал что-то нащупать, но пульс, хоть и слабенький, был.
- Слава Богу, живой, надо спасать,- Иваныч встряхнул человека и тот открыл глаза.
- Помоги, - прошептали замерзшие губы. В горячке лесник схватил охотника за бушлат и попробовал взвалить его себе на спину. Это получилось. Удалось и сделать пару сотен шагов по полю в сторону деревни, но этот порыв вытянул из лесника все силы и они оба рухнули в снег.
- Так дело не пойдет, я сейчас тоже трупом лягу, - задыхаясь, прошептал сквозь зубы лесник. Отдышавшись, вспомнил, что уходя из дому сунул в карман мобильник, достал его и набрал 103. Связь работала нормально и девушка, записав со слов Иваныча что и где случилось, коротко сказала. – Держитесь, выезжаем.
- Минут за тридцать приедут, - прикинул лесник, надевая свои рукавицы на ледяные руки охотника. Тот опять открыл глаза и прошептал – Я ни рук, ни ног не чувствую.
- Это не беда, главное, что живой. Потерпи, помощь уже близко.
- Спасибо, что не прошел мимо, не бросил.
- Как я мог пройти мимо? Тут животное жалеешь, а ты же человек.
Со стороны деревни появилась темная точка и стала быстро увеличиваться в размерах. Это, вырвавшись с дороги на простор заснеженного поля, гребя двумя ведущими мостами, на полном газу разметая в стороны вихри снега, мчался УАЗик скорой помощи.

Нетерпение.

Было это “за тым часам”, в одной из деревень Западной Белоруссии. Василь, по прозвищу Лисок, собирался косить. Прозвали его так потому, что не имея образования, он отличался недюжинным острым умом, что в деревне считали хитростью. Хитрый как лис - Лисок.
Лискова сеножать была в часе ходьбы через болото, поросшее ивой и ольхой, через которое протекали два рукава речки Шильвянки и находилась в излучине (по местному – норте) реки Западной Березины. Сенокос для сельского жителя дело большое, ответственное, требующее серьезной подготовки, поэтому Василь заранее отклепал косы, выстругал из твердого сухого клена новые зубья для граблей вместо сломанных, проверил крепление кос, нашел менташки. Напомнил жене – Лиде собрать ссобойку, по местному -”лусту”, в которую обычно входил хлеб, сало, лук, изредка кумпяк или что-то еще съестное. К середине дня все было готово и Василь стал маяться нетерпением.
Многие люди, особенно охотники и рыбаки, ощущали его, когда накануне долгожданного события искали, чем убить оставшееся до него время, а оно тянулось очень медленно, вечером не могли долго заснуть или просыпались среди ночи и мучились бессонницей. Так было и с Василем. Умаявшись, ближе к вечеру, Василь предложил жене лечь спать пораньше, чтобы хорошо отдохнуть перед работой и с рассветом сразу двинуться через болото на сенокос. Так и сделали, уснули удивительно быстро.
Проснулся Василь, глянул в окно – светло и давай будить жену, проспали мол. Часов в доме у них не было. Быстро оделись, взяли косы, грабли, воду, “лусту” и вышли на улицу, которая встретила их странной тишиной. Обычно на рассвете во дворах кипит жизнь, брязгают ведра, доят коров, поят и кормят скот, а в этот день тихо.
“Что-то темнеет, Лидя, наверное дождь пойдет” – сказал Василь и они пошли по пустынной улице. В конце деревни им встретился мужик навеселе.
“Куда, Василь, идете на ночь глядя?”
“На ночь” – щелкнуло в голове Лиска.
“А у тебя часы есть? Не подскажешь время?” - ответил вопросом на вопрос Василь.
“Половина одиннадцатого” – ответил мужик.
“Да вот собирались на сенокос с ночевкой, да задержались, вижу не успеем пройти болото до темноты. Пойдем, Лидя, обратно” – выкрутился Лисок. Не дай бог в деревне узнают, что перепутал вечер и утро, засмеют.
После этого случая в доме у Лидии появились часики.

Цивиль и Серый

У Константиновича, заядлого охотника, был пес по кличке Цивиль, чистопородный гончак, а у его тестя, не охотника, жившего на другом конце деревни, был пес по кличке Серый, тоже гончак, но не чистопородный. В той деревне не принято было держать собак на цепи. Константинович с тестем жили дружно, бывало по нескольку раз на дню друг к другу захаживали, а с ними и собаки ходили друг к другу в гости со щенячего возраста и крепко подружились, играли вместе, боролись незлобливо и, конечно же, охотились. Бывало выйдет Константинович с Цивилем на охоту, не успеет зайти в глубь леса, а Серый уже рядом бежит. Как он узнавал про охоту в другом конце деревни никто не знает, но редкая охота проходила без его участия. По зверю собаки работали в паре прекрасно, дополняя и выручая друг друга, причем Серый был ничем не хуже Цивиля.
Так было много лет, пока однажды, зять Константиновича не решил покормить собак хлебом, и бросил кусок между лежащими во дворе собаками. В ту же секунду оба пса вскочили и стали, с диким рычанием, остервенело рвать друг друга зубами. Разнять их удалось только окатив ведром ледяной воды из колодца. Изорванные в кровь собаки разошлись по своим дворам. С тех пор дружба врозь, каждый из псов не пускал бывшего друга на свой двор, встречая на подходе глухим рычанием. ”Помирятся”- говорили люди, но шли годы, а вражда оставалась до самой смерти одной из собак.
И только на охоте все было по прежнему. Стоило Константиновичу войти в лес, тут же появлялся Серый и начинал работать в паре с Цивилем как ни в чем не бывало, типа “дружба дружбой, а служба службой”.Природная страсть к охоте оказалась сильнее обиды и неприязни.
Говорят у собак короткая память и слабый интеллект. Вот пример, что это не так.

Как-то раз к Чингисхану подошла жена одного князя, с просьбой освободить её родных.
Чингисхан сказал:
— Вот, перед тобой стоят твой муж, твой сын и твой брат. Я отпущу только одного, кого выбираешь?
Не задумываясь, она ответила:
— Брата.
— Объясни мне, почему?
Женщина сказала:
— Мужа я могу найти, сына я смогу родить, а вот брата не могу создать.
После услышанного Чингисхан освободил всех троих.
Эту женщину звали Альберт Эйнштейн: :mrgreen::mrgreen::mrgreen:

Притча.
Однажды к Мастеру Вану пришли трое его детей, и каждый желал странного.
- Отец, - жеманясь и краснея, сказал старший сын - Мне кажется, я люблю мужчин больше, чем женщин. А среди мужчин я больше всех люблю Сунь Ахуя из соседней деревни. Он такой: такой! он как Бьякуи из 'Блича'! Я понимаю, ты хотел видеть во мне опору в будущем, продолжателя рода и наследника своего мастерства, но: извини, я хочу иначе. Ничего, если я приведу в дом Сунь Ахуя, и мы будем спать в одной кровати и сидеть у огня, держась за руки?
- Папа, - потупясь, сказал средний сын - Мне кажется, я пацифист и не могу даже смотреть на оружие, мясную пищу и чужие страдания. Я понимаю, ты хотел бы видеть во мне сильного воина, победителя и защитника, который прославится на всю Поднебесную, но: извини, я хочу иначе. Ничего, если ты отмажешь меня от армии, и мы возьмем в дом нашего поросенка, которого мы откармливаем на Праздник Фонарей? Я назову его Пикачу, буду купать в теплой воде, повяжу на шею синий бантик, и мы с Пикачу будем кушать только растительную пищу!
- Папа! - сказала любимая дочь Мастера Вана, Ма Сянь, водя изящной ножкой по глиняному полу - Ты знаешь, я ведь молодая, красивая и умная девушка. Поэтому я хочу самореализоваться и пожить для себя. Я понимаю, ты хотел бы видеть во мне любящую жену, умелую хозяйку и заботливую мать своих многочисленных внуков, но: извини, внуков у тебя не будет. Ничего, если я уеду в город, стану там офисным работником, сделаю карьеру и стану чайлдфри? А по выходным я буду приезжать к тебе в дом престарелых на своем 'Матисе' и куплю тебе замечательное кресло-качалку:
Мастер Ван уже открыл было рот, чтобы громко высказать детям все, что он о них думает, но так и не издал ни звука. 'А нужно ли? - подумал он вдруг. - Да какое же я имею право решать за своих детей, как им жить, с кем спать, что есть, во что верить? Они же самостоятельные личности! Ну и что, что старшему всего семнадцать? Подумаешь, мне не нравится! Ничего, потерплю, зато дети мои будут счастливы! В конце концов, чем цивилизованнее человек, тем он толерантнее, так неужели я буду вести себя как дикарь?!'
- Хорошо, - устало сказал он, - живите как хотите.
:прошло десять лет. Дети жили как хотели, а Мастера Вана это невыносимо отравляло и мучило.
Он пришел к соседу поделиться своим несчастьем и увидел, что Мастер Чжан сидит в беседке перед садом камней, пьет сливовое вино и курит свою любимую кривую трубочку.
- Как поживаешь, сосед? - спросил Мастер Ван.
- Все ли в порядке? Что детишки?
Мастер Чжан неторопливо отпил из чашки и ответил:
- Старший сын женился на дочери уездного судьи. Они живут душа в душу, сын хорошо зарабатывает, у них в городе большой дом.
Средний сын служит в императорской коннице на южных рубежах Поднебесной. Он начальник 'длинной сотни' конников. Враги боятся его, как огня, друзья любят, подчиненные уважают, а начальники ценят.
А дочь - что ж, вон моя красавица-дочь, ее любимый муж и пять моих внуков:
- Невероятно! - вскричал Мастер Ван. - Но разве десять лет назад твои дети, будучи молодыми, горячими и глупыми, не приходили к тебе, желая странного?!
Мастер Чжан степенно кивнул.
- Как же тебе удалось воспитать таких славных детей?!
- Я просто сказал им, что если не перестанут валять дурака, я перебью их лопатой!

Рассказы Константиновича.

Константинович- мой друг, несмотря на большую разницу в возрасте. Окулич Константин Константинович, прожил большую, не долгую, а именно большую жизнь. Родился “ за тым часам” в деревне Чапунь Гродненской области и прожил в ней всю жизнь, за исключением службы в армии . Потерял мать в раннем детстве, говорил, что ее почти не помнил. Отец не пережил стресс, полученный когда немцы сожгли деревню в 42 году. Подросток Костя в войну остался один… Имея образование 4 класса польской школы он отличался светлым умом, феноменальной памятью и золотыми руками, чем заслужил авторитет среди местных жителей и что позволило ему в дальнейшем преподавать труд в местной школе. Жизненным университетом для него была пятилетняя служба в армии под Москвой. Заядлый охотник, рыбак, пчеловод, увлеченный техникой человек, первым в деревне приобрел мотор к велосипеду, затем мотоцыкл, первым стал ловить на спиннинг. Его память хранила множество жизненных историй, которые он с удовольствием повествовал. Жаль, что его уже нет с нами и в память о нем хочу изложить те, которые запомнил.


Вот так порыбачили…

Во время войны Константинович был подростком и жил в деревне Чапунь, а точнее не в самой деревне, а в землянках в лесу недалеко от спаленной немцами в 42 году деревни. Сожгли ее самолеты, так как находится она в Налибокской пуще, в лесах которой базировались партизаны. Дома, как принято в западных областях страны, стояли впритык друг к другу и сгорели все дотла, чему способствовал сильный ветер . Жителям деревни приходилось не жить, а выживать в этих условиях, добывая пропитание любыми возможными способами.
Однажды Костя с другом, лазя по окрестным лесам, нашли здоровенный неразорвавшийся артиллерийский снаряд, скорее всего от гаубицы, так как весил он килограммов 50. Мышление пацанов в военные годы было направлено на одно - как бы чего-нибудь пожрать, соответственно сразу возникла мысль использовать снаряд по назначению – глушить рыбу в Западной Березине. Сделав для снаряда носилки из мешка и двух кольев, ребята с большим трудом дотащили его до крутого берега реки, приладили детонатор и солидный кусок бикфордова шнура, благо этого добра у пацанов хватало. За их суетой с интересом наблюдал пожилой рыбак, ловивший рыбу на удочку на противоположном берегу, периодически бросая замечания типа: ” Не старайтесь, все равно не рванет, если после выстрела не разорвался”.
Наконец, запалив шнур, пацаны попробовали забросить снаряд в воду, но он был слишком тяжел и просто покатился с обрыва в омут. “Дядька, ховайтесь, сейчас рванет”- крикнули рыбаку ребята и залегли в окопчик на берегу, оставшийся со времен Первой мировой. “Вот зас…цы”- ругнулся рыбак, но на всякий случай залег в ямку на своем, более низком берегу, оставив удочки в воде. Шло время, а взрыва все не было – кусок шнура – то длинный приделали. Стали выглядывать: пацаны из окопа, рыбак из своей ямки и тут земля задрожала, река разверзлась на две части, стало видно дно омута и сверху на них обрушились тонны воды. Основная масса воды выплюхнулась на противоположный берег, полностью залила его, заставив рыбака выплывать с проклятиями из своей ямки.
Когда все успокоилось, рыбак безуспешно пытался найти свои удочки, а друзья стали искать рыбу и, что удивительно, не нашли ни одной! Взрыв был такой силы, что перемолол все содержимое омута в труху. Мокрые до нитки, несолоно хлебавши, потянулись друзья к землянкам сушиться.


Не всегда стоит говорить правду.

После войны Константиновича призвали в армию, возраст подошел. Попал служить он в Подмосковье, в Болшево на испытательный аэродром имени Чкалова, как говорили раньше ”самолетам хвосты крутить”. На аккуратного молодого бойца обратил внимание командир роты и стал привлекать его, то помочь по хозяйству, то с ребенком посидеть, пока жена занята другими делами, то есть Костя стал часто бывать у командира дома.
Однажды в гости к ротному пришел офицер- сослуживец. Сели они пить водку, а Костя что-то делал по хозяйству в квартире. Командир говорит гостю:”Вот Костя из Западной Белоруссии родом”, а гость:”Ну ка, расскажи как вас там паны угнетали”.
“Никто нас не угнетал”-отвечает Костя,”Я панов никогда не видел”.
“Как это?”-удивился офицер.” Ну расскажи как вам жилось”.
Костя по простоте душевной и пошел рубить правду-матку:”Отец был кузнецом, на заработках в Америке заработал денег, вернулся, купил пол участка земли, построил дом, женился, развел хозяйство”.
“Ну и что у вас было в хозяйстве?” - спрашивает гость.
“Как у всех - говорит Костя- три коровы, бычки и телочки, две лошади, полтора десятка свиней, куры, гуси под сотню тех и других, пчелы. Во дворе хлев просторный, поветка, баня, птичник, сад, огород- как у всех”.
“Что ж ты, сволочь, врешь? Кому ты сказки рассказываешь? Сгинь с глаз долой, чтоб я тебя больше не видел”- заорал офицер. Одурманенный советской пропагандой, офицер не мог поверить, что в “панской Польше” люди жили счастливо и зажиточно до прихода советов и вовсе не нуждались в освобождении от “гнета панов”.
После этого случая перестал ротный привлекать Костю к домашним работам

.Ночная рыбалка.

Был у отца Кости брат – Ванька Базылев, который жил в деревне Мильва - Березина ниже Чапуни по течению реки. Заядлейший был рыбак, а главное, умелый и удачливый. Голавлей примитивным нахлыстом за одну рыбалку налавливал десятки, которых потом обменивал у Делятичского еврея на табак, порох и другие нужные вещи.
Напросился однажды Костя к нему в напарники на ночную рыбалку остями, или острогой. На носу узкой, верткой лодки укладывали лист жести и на нем разводили яркий огонь из смоляков. Сонная рыба света не боялась, подпускала к себе близко, что позволяло набить ее за ночь немало. Костя должен был гнать лодку веслом, четко выполняя команды Ваньки, орудующего острогой.
Как стемнело, развели огонь и потихоньку поплыли против течения вдоль прибрежного тростника и аира. В начале все шло хорошо. Тишина, плеск воды, не жарко и рыба попадалась, только комары слегка досаждали. Так прошел час, второй, третий. Костя уже устал все время веслить, да и похолодало – стал подмерзать. Расчитывая, что долго рыбачить не будут, телогрейку в лодку не взял, о чем уже пожалел, но терпел, молчал. Уже и полночь минула давно. Костик спросил, скоро ли домой, а Ванька вошел в азарт, колет острогой направо и налево и только покрикивает:”Греби, давай”. Горка рыбы в лодке росла, а силы Костика покидали, уже и не рад, что напросился на рыбалку. Ванька, увлеченный процессом и не заметил, что мальчишка уже совсем выбился из сил и весь дрожит от холода. Так и доплавали до рассвета – Костик стиснув зубы, чтобы не стучали, а Ванька разгоряченный удачной ловлей.
Наконец причалили. С трудом Костик вылез из лодки и побрел в сторону деревни. “Ты ж рыбы возьми” – крикнул в след Ванька, но Костя не ответил и даже не обернулся. Ему бы эта рыба горькой показалась и в рот не полезла. Вернувшись домой, он проспал почти сутки.

P.S. Ванька Базылев прожил на свете 96 лет в здравом уме и на своих ногах и умер совсем недавно. Вот яркое подтверждение того, что время, проведенное на рыбалке Бог в жизнь не засчитывает.

почему-то прочиталось KARAKOVA...
:)
Представляю, КАК бы он расписал такую историю)))))

Тесть -Окулич К.К. рассказал. Давно это было, сразу после войны. Поехали мужики ,как-то осенью, на рыбалку на Неман. Ловилось слабовато, день осенний короткий, а ночь длинная и холодная - попросились в хату на берегу переночевать. Жили в ней старик со старухой и сын при них. Был среди рыбаков штатный шутник по кличке Кацаула, всегда на рыбалке какую нибудь хохму отмочит,но в этот раз как-то тихо улеглись кто где в хате и заснули. Cреди ночи вдруг дикий вой хозяина. Он упал на пол и давай дрыгать ногой в сапоге, продолжая дико кричать. Кацаула кричит сыну хозяина:"Лей воду ведром, видишь батька сшалеу". Тот и плюхнул ведро воды ему на голову. Наконец старик стряхнул сапог, а из него выполз уж и быстро юркнул под кровать. Оказывается Кацаула еще вечером запустил ужа деду в сапог и ждал полночи, пока старик встанет по нужде. Такие были у него шутки...

Самая коротка и прекрасная сказка :)

Жил был один принц, который однажды спросил прекрасную принцессу:
“Ты выйдешь за меня замуж?”
И она ответила: “… НЕТ!!!”
И принц жил долго и счастливо, ездил на охоту и рыбалку, каждый день встречался с друзьями, пил много пива, и нажирался в хлам, смотрел каждый вечер футбол и хоккей, и раскидывал носки по дворцу, и не опускал крышку унитаза, и трахал служанок, соседок, и подружек, и пел в душе, и пердел когда ему вздумается, и громко рыгал, и чесал себе яйца.
Конец.

Притча о создании женщины

Когда Бог создавал женщину, он работал поздно на 6-й день. К нему зашел ангел и спросил: “Зачем ты тратишь так много времени на это?” Господь ответил: “Посмотри на все спецификации, которые я должен соблюсти, чтобы сделать ее. Она должна быть легко моющейся, но не из пластика, иметь больше чем 200 двигающихся частей и в то же время грациозно двигаться. Должна излечивать себя, когда она больна. Работать по 18 часов в сутки. У нее должно быть только две руки, но она должна уметь обнять сразу несколько детей, и уметь обнять так, чтобы прошла любая боль, будь то пораненное колено или душа”.
Ангел был впечатлен: “А это стандартная модель? Это же невозможно! Слишком много работы на один день. Отложи ее на потом”.
“Нет” – сказал Господь, “Я закончу ее сегодня, и она будет моей любимицей”. Ангел подошел ближе и прикоснулся к женщине. “Господь, но она такая мягкая!” “Да, она мягкая, но я так же сделал ее очень сильной. Ты и представить себе не можешь, что она может выдержать и преодолеть. Она выглядит хрупкой, но в ней огромная мощь.”
“А думать она может?” – спросил ангел. Господь ответил: “Она может не только думать, но и убеждать”. Ангел дотронулся до щеки женщины. “Господь, кажется, она у тебя получилась бракованная – она протекает”. “Нет, она не бракованная” – поправил ангела, Бог, “Это слезы”. “Для чего они?” – спросил ангел. “Они выражают ее печаль, ее любовь, ее одиночество, ее страдания и ее гордость”. Ангел был действительно впечатлен. “Господь, ты гений! Ты обо всем подумал. Женщина и в самом деле изумительна!”
“О, да” – сказал Бог. “У нее есть силы, которые могут удивить мужчину. Она может смеяться, когда ей хочется плакать. Она может улыбаться, когда ей страшно. Она будет помогать другому, когда ей самой нужна помощь. Один лишь ее взгляд способен сделать то, что мужчине не под силу…” Ангел не мог произнести ни слова и стоял зачарован. Затем Господь вздохнул: “Но есть в ней одна вещь, которая совсем не так. Один недостаток, который если она сама не исправит, может испортить ей жизнь”.
“Что же это?”
“Она не знает себе цену…”

"...В бытность студентом, я часто ездил поездами домой с учебы и обратно. Так вот, однажды вроде в Пензе, села бабушка с горой вещей: сумок, вроде тех, которые тогда активно использовали так называемые "челночники", коробочек, авосек и рУкзаком, как она его называла. Рассказала, что живет она, мол в деревне, что у нее пятеро детей и восемнадцать внуков, и что каждому она из "центра" везет гостинец! И попросила она разбудить ее в час ночи, когда поезд на ее станции стоять будет. А стоит он там то ли минуту, то ли две. Завела будильник на командирских часах (умора!!!) и завалилась спать. Сказать, что бабушка храпела, означает не сказать ничего!!! Наверное весь поезд вибрировал от ее храпа до самого локомотива! В общем, улеглась она и храпит себе спокойненько. А мне, значит, теперь не спать - ее станцию караулить. Я лежал, лежал... уснул, разумеется. Просыпаюсь в смутной тревоге... понимаю,- поезд стоит. На часы - ЧАС!!! Я ее будить! Она спит и все тут! Женщина, попутчица, давай тоже ее расталкивать. Она вскочила, поняла, что проспала, хватает свой "рукзак", сумку и бегом в тамбур. Мы с ее кошелками за ней! Дверь вагона оказалась открытой, вокруг тьма... где-то издалека фонарь еле освещает низкий перрон. Она давай спускаться и тут, издав характерный свисток, поезд тронулся! Она на ходу спрыгнула, мы ей вещи подаем. И бегом за новой порцией ее котомок. Она за поездом бежит - мы ей вещи кидаем! От попадания в нее очередной тяжеленной сумки "мечта аккупанта" она со всего размаху ка-ак грохнется! Я кричу: "Извините!", а она так по-боевому вскакивает и бежит за удаляющимся поездом дальше! В общем, скинули мы ей все ее барахло. Шлейф от него растянулся, наверное, метров на двести! Фу-у! Закрыли дверь, закурили... Тут коридорная дверь открывается и на тускло освещенной сцене тамбура появляется заспанная проводница. Женщина-попутчица ей: "Как же вы можете спать?! У вас человек только что чуть станцию свою не проспал!!!". Проводница моргает сонными глазками, с плавно расширяющимися от ужаса зрачками и говорит: "Да вы ох..ли, мы-ж на два часа опаздываем!!!"...
Занавес!"

взято здесь

На самом деле в жизни было бы так. :D
Виктор Конецкий
АРТИСТ

Почти байка.Не Бианки.

История, которая показалась мне трогательной и в какой-то мере занимательной. Был сегодня на одном из деревообрабатывающих не то что бы предприятий, а так будем говорить лесопилок. Рабочие которые пилят кругляк ленточной пилой на доски и поведали мне эту историю. Дело было в минувший четверг, как обычно пришол лесовоз с кругляком среди которого была довольно-таки большая по диаметру береза. Лес разгрузили при помощи крана. Пришло время пилить и её. Перекатили на станину, закрепили, запустили ленточную пилу и сняли обапал около 28см. После первого прохода обратили внимание, что в метрах двух от конца ствола в древесине завиднелся пук листьев, который на глазах рабочих стал медленно подниматься и наконец из глубины показалась мордочка.... Бельчонок! Осмотрелся по сторонам и на рывок, за ним следом еще один, за тем ещё. Работяжки не растерялись и в прыти белкам не уступили. Изловили юрких "бурундуков" как они их назвали. Пойдёмте покажем, подошли в тень к аккуратно обрезанной пластиковой бочке, на дне которой по кругу как в большом дупле лежало сено, в центре крышечка с водой и кой-что из харча, больше ничего. А где ж бельчата? Один из них хитро улыбаясь пошарил рукой в сене и достал оттуда существо в моем понимании далеко напоминющего белку. Размером чуть больше моего укзательного пальца с "жиденьким" хвостом. Мужичок продолжал. Этож какой путь проделали бедолаги, мамка ихняя беду предотвратить не могла - убежала, а может и за пищей пошла, а по приходу березы не обнаружила. Беда у неё... Березу эту сначала пилили, затем валили, затем грузили, везли, опять сгружали и опять пилили. А они лиха хлебнувши, тихонечько в дупле сидели. Мы их обязательно выходим! Хотите в следующий ваш приезд одного вам подарим? Добрые все-таки у нас люди, есть душа человеческая, она "болит". Вот такая не выдуманная история тронувшая и мою душу.